Читать «От часа тьмы до рассвета» онлайн - страница 148

Но вот к группе присоединился еще и Стефан, и три девочки приняли обоих мальчиков в свой круг у всех пятерых было напряженное, сосредоточенное выражение лица. Губы Юдифи медленно шевелились, казалось она очень серьезно произносила что-то, что старалась выговаривать очень отчетливо. Остальные молча ее слушали. Мне захотелось, чтобы у этого фильма был звук. Мне хотелось знать, что там происходит и почему Зэнгер не вмонтировал меня и в этот отрывок фильма. Затем камера неожиданно дернулась, и я сделала заключение, что ошибся: я был там. Я стоял в безукоризненно чистой скаутской форме в стороне от основной группы. Я плотно сжал свои губы и выглядел каким-то упрямым и при этом весьма решительным. Должно быть, фильм был снят на старую камеру, он не выглядел как видеофильм.

Я — во всяком случае, ребенок, который выглядел, как я, — стоял на выступе скалы, который находился на краю леса. Я начал осторожно карабкаться вниз, затем стал пробираться по лесу, который располагался внизу утеса. Здесь, внизу, лес был не густой, лишь разного роста тонкие, похожие на натыканные спички деревья, кроны которых почти не отбрасывали тени. Сухая листва и маленькие упавшие сучки хрустели под ногами мальчика, которым был я. Тут что-то прыгнуло между стволами деревьев — олененок, который прятался лежа в траве, поэтому я его и не заметил. Зверь испуганно бросился бежать от меня прямо в лес, то и дело меняя направление. Он делал зигзаги, как убегающий кролик. Камера следила за ним, пока он не добежал до края леса.

Лес кончался у края золотисто-желтого зернового поля. Тяжелый комбайн толстой полосой жал пшеницу.

Тут фильм обрывался и начиналась следующая сцена. Я увидел крупным планом режущий инструмент зерноуборочного комбайна, который убирал поле. Между огромными ножами комбайна висело изуродованное до неузнаваемости нежное тело олененка. Каким-то чудом голова животного была совершенно не повреждена, так что труп глядел расширенными от ужаса глазами в объектив камеры, которая с каким-то садистским удовольствием медленно фиксировала происшедшее. Потом оператор медленно заскользил камерой по раздробленным ногам и взрезанному брюху животного, как будто ему доставляло какое-то особенное наслаждение зафиксировать это мрачное событие во всех деталях.

Я отвел взгляд в сторону. Я не мог больше смотреть на эти ужасные вещи. Но еще хуже было гнетущее воспоминание, которое пыталось всплыть на поверхность моего сознания, когда я смотрел этот ужасный отрывок, приступ дежавю, от которого никак нельзя было отмахнуться, просто отвернувшись от экрана. Эта съемка не была подделкой. Мне не хотелось в этом сознаваться, но глубоко внутри я осознавал это абсолютно четко. Перепачканные кровью ножи комбайна… Я пережил это, хотя мне так не хотелось об этом вспоминать, так не хотелось быть тем скаутом…