Читать «История одного предателя» онлайн - страница 208

Надо добавить, что итоговые результаты игры Азефа не оправдывают этого его самоуничижительного тона: правда, в 1911 г. он потерял целых 15 тыч. франков, но за то в 1912 г. выиграл 7, в 1913 г.-целых 13 тыс. франков. Таким образом, в конечном итоге от игры в карты он не терял...

Сношений с политической полицией он не поддерживает, - да и не может поддерживать, так как с 1910 г. Департамент Полиции уже начинает понимать, что Азеф вел двойную игру, издает секретные циркуляры об его розыске и берет под бдительный надзор всех тех деятелей полицейского сыска, которые имели раньше сношения с Азефом. Все возможности для "реабилитации" в этом направлении перед Азефом были закрыты, но за то с этой стороны он ничего и не боялся: он понимал, что русское правительство тревожить его заграницей не станет, террористического покушения против него не организует, требования о выдаче его для суда над ним не предъявит. Все это было бы связано с таким большим скандалом, что у правительства не могло быть никакой охоты становиться на подобный путь.

Прошлое беспокоило его своей другой стороной. В газетах время от времени вновь начинаются разговоры о нем, - и из них ясно, что революционеры не перестают его искать. Азеф превосходно понимал, что риск быть случайно обнаруженным для него существует постоянно.

Как мы теперь знаем, опасения Азефа были больше, чем основательны. Сведения о том, что Азеф живет в Берлине, дошли до революционных кругов. Под руководством К. Либкнехта здесь была даже создана небольшая группка из русских и немецких социал-демократов, которая вела систематические поиски и теперь ясно, что они были совсем близко от Азефа. Что ему грозило в случае обнаружения, тайны не составляло. Озлобление против него среди его бывших товарищей по партии было огромным, и "купцу" Александру Неймайеру несомненно не пришлось бы дальше пользоваться радостями мещанского благополучия.

В этой обстановке у Азефа неизбежно должны были возникать планы тем или иным путем получить для себя амнистию от революционеров. Он хорошо помнил предложение, сделанное ему Черновым во время последнего допроса: рассказать всю правду о своих сношениях с полицией и этой ценой спасти свою жизнь. Если бы удалось достичь соглашения на этом условии теперь, то для Азефа это было бы самым лучшим исходом. Полицейских секретов беречь он не собирался: идейной симпатии к полиции у него никогда не было, - а в данный момент говорить заставляли и соображения выгоды.