Читать «Солнце в день морозный (Кустодиев)» онлайн - страница 35
Адель Ивановна Алексеева
Серов говорил: "Пишут все тяжелое. А я хочу отрадного!"
"Версали" Бенуа и «Маркизы» Сомова создавали иллюзию отрадного. Даже портреты своих современников (Блока, Кузьмина) Сомов делал как бы сквозь дымку воспоминаний.
Рерих тянулся к древней и таинственной истории.
Дягилев славил красоту и писал: "Творец должен любить красоту и лишь с ней одной должен вести беседу во время таинственного проявления своей божественной сущности".
И для Кустодиева, который еще не нашел своего стиля в живописи, это время было полно мучений и поисков.
Пари
Добужинский шел по набережной вдоль Адмиралтейства. У него было чисто выбритое лицо, строгий и четкий профиль римского патриция. Глаза скользили по стройным линиям силуэтов Петербургской набережной.
Добужинский шел к Кустодиевым. Что-то прочно объединяло этих, казалось, противоположных людей. Один — истинный петербуржец, другой влюблен в провинцию. Один по-европейски сдержан, изящен, другой по-российски непосредственный и молодцеватый. Их сдружил 1905 год, сотрудничество в сатирических журналах. Их объединяло сопротивление академизму, поиски своего места в бурной художественной жизни начала XX века, умение сохранить независимость. Наконец, они просто питали друг к другу симпатии, дружны были их жены, дети, и жили они неподалеку.
Борис Михайлович сидел на диване в широкой домашней куртке. С двух сторон примостились дети — Кирилл и Ирина. Они только что вернулись с гулянья. Отец делал быстрые зарисовки увиденного, дети с увлечением комментировали:
— Один богач в кабриолете едет, другой — в ландо, а этот — в настоящем автомобиле…
Юлия Евстафьевна, все такая же тонкая, изящная, как в девичестве, с улыбкой смотрела на них и думала: каким чудесным отцом оказался ее муж, как легко и охотно находит он общий язык с детьми. Уже пролетело семь лет, как они поженились. Работа, заказы, дети, поездки за границу… Вот и сейчас, не прошло еще и месяца, как они вернулись из путешествия по Европе. После лечения за границей в окружении детей он просто лучится счастьем. Соскучился!
Резкий звонок в прихожей вывел ее из задумчивости. Юлия Евстафьевна поспешила к двери, но там уже горничная стояла возле открытых дверей и Добужинский вытирал ноги.
— Здравствуйте, Мстислав Валерьянович, здравствуйте! Очень рада вам…
Поцеловав руку хозяйке, гость открыл дверь в комнату, пропуская Юлию Евстафьевну.
— Клоун, клоун, клоун! — хлопала в ладоши Ирина. — А где у него пампушечка на колпаке? Ты забыл, папочка, нарисовать…
Увидев Добужинского, Кустодиев приветливо кивнул гостю. Вставая, положил перед детьми по чистому листу бумаги, сказал:
— А теперь вы сами нарисуете что-нибудь из того, что видели: французскую борьбу, дядю Ваню — зазывалу, катанье на роликах в скейтинг-ринге — и марш в детскую!
— Можно я нарисую улана? — четко выговаривая слова, спросил Кирилл.
— Можно!..
Кустодиев, обняв Добужинского, повел его в свою мастерскую.
Между ними сразу начался тот профессиональный разговор, который возникает в среде художников: о последних выставках, о новых работах товарищей. Оказалось, что Добужинский только что был на выставке авангардистов. Покачивая носком начищенного узкого ботинка, он говорил: