Читать «Солнце в день морозный (Кустодиев)» онлайн - страница 22

Пассажир оказался словоохотливым. Сразу рассказал, что едет в Петербург по юридическому ведомству: разбирать одно обжалованное дело.

— А вы, осмелюсь спросить, по какому делу за границу ездили?

— По какому делу? Да… по художественному, — отвечал Кустодиев. Получил в Академии художеств на год пенсионерскую поездку во Францию. И вот…

— И целый год там жили?

— Нет, немногим более пяти месяцев.

— Отчего же так рано назад?

— Отчего? — Борис Михайлович помолчал и уклончиво ответил: — Вот ребенок маленький. — Он кивнул на Кирилла, который со всей силой своими толстыми ручонками старался оторвать голову игрушечному жирафу. — И оттого что в России война с японцами. И вообще домой пора. Человек, имеющий дом, долго не может скитаться… Даже в красивейшей из стран — Франции…

Попутчик искренне удивился. И спросил:

— Вот вы в Академии художеств служите, или, вернее, учились, теперь преподавать будете. Вы, конечно, всех художников знаете. Слышал я, что знаменитый Репин со знаменитым Стасовым помирились. В чем была причина их ссоры?

Борис Михайлович невольно рассмеялся. Хотел уклончиво свести разговор на шутку, но дотошному судье хотелось знать всю историю.

А история была такова.

В 90-е годы шел спор о роли мастерства, живописной выразительности в искусстве. Репин говорил о совершенствовании живописного мастерства, о том, что надо учиться у великих Тициана, Веронезе.

Стасов же в полемике с Репиным упрекал его за отход от идейного искусства в сторону чистого мастерства. Они ссорились в письмах, при встречах, в статьях. В пылу ссоры Стасов назвал Тициана и Веронезе «дурацкими» художниками. Репин в ответ сообщил, что надеется "больше никогда не видеться со Стасовым".

Неизвестно, что было бы дальше, если бы не картина "Государственный Совет". Стасов увидел в этом полотне яркую социальную картину, разоблачающую самодержавие. После пятилетнего молчания два великих мастера, наконец, помирились.

В борьбе Репина и Стасова в какой-то степени отразился важный этап в развитии русского искусства. Кустодиев стал невольным свидетелем и даже участником его. Образно это представлялось ему так: художник движется, как Одиссей между Сциллой и Харибдой, где Сцилла — это чистое мастерство, академизм, а Харибда — скучный натурализм тех, кто говорит об идейности и недооценивает мастерства. Между тем настоящий художник как Одиссей, должен проплыть между этими скалами, тогда он попадет в царство подлинного, живого искусства…

Искусство русское, как и вся Россия, было на переломе. И в спорах этих лет нашли отражение напряженные умственные искания России, стоявшей на пороге будущих революционных бурь.

— Посмотрите в окно, — продолжал неугомонный судья, — в Россию едем. Соха, избы еще по-черному топятся, книгу в деревне не сыщешь, бедность беспросветная… Что за проклятая страна?.. Вот вы молчите, а я прямо скажу. Какая жизнь, такое и искусство. Ведь все равно нам до Европы как до луны.