Читать «Стол находок утерянных чисел» онлайн - страница 22
Владимир Артурович Левшин
— Ой, а что я заметила! — вдруг перебила себя девочка. — Игроков в команде одиннадцать, так? И пенальти тоже с одиннадцати метров бьют!
— Скажите, какое занятное совпадение! — изумился Главный терятель. — Уж нет ли тут какой-нибудь связи?
— Вполне допускаю, — сказал я. — Заглянув в историю футбола, можно бы, вероятно, натолкнуться на любопытные сведения, например, почему в команде именно 11 игроков, а не 12 или, скажем, 13…
— Чур, чур! — перебил Главный терятель и трижды сплюнул через левое плечо. — Тринадцать — число несчастливое!
— А вот и нет! — запальчиво возразила девочка. — Сколько скамеек было в той аллее, где Пуся повстречался с котёнком? Не помните? Тринадцать. А как всё замечательно кончилось!
Какая девочка! Какая необыкновенная девочка! Мало того что умница, так ещё без предрассудков… А всё же уверен: если порыться в истории математики, да и просто в истории, непременно докопаешься, почему число считают счастливым или несчастливым. И вообще, как оно связано с жизнью.
Взять, к примеру, совершенные числа — те, что равны сумме своих младших делителей. В древности им придавали таинственный, даже божественный смысл. Немудрено: ведь они так редки! Даже в наши дни их насчитывается всего двадцать четыре, а поначалу, в глубокой древности, только два: 6 (его младшие делители 1, 2, 3) и 28, чьи младшие делители 1, 2, 4, 7, 14. Пифагорейцы — последователи великого Пифагора — дошли в своём поклонении совершенным числам до того, что здание пифагорейской школы разделили на 28 комнат. Таким образом, совершенные числа оставили след в архитектуре. Сказались они и на обычаях: в Древней Греции самый почётный на пиру гость непременно возлежал на шестом по счёту ложе от хозяина. Отразились и на религии: средневековые христианские богословы полагали, что изучением совершенных чисел можно спасти душу и заслужить вечное блаженство. Иные из них объясняли совершенство мира тем, что бог создал его в шесть дней. Другие считали, что в людском несовершенстве повинно несовершенное число восемь: ведь, согласно библейскому мифу, именно восемь человек спаслись в Ноевом ковчеге во время всемирного потопа и положили начало роду человеческому!
Увлечённый своим рассказом, я шёл, ничего не замечая. Совершенные числа — моя слабость. Мне таки случалось в них покопаться и даже выудить кое-что неизвестное. Я уж собрался посвятить в это моих спутников, но тут девочка потянула меня за рукав и, смешливо прикрываясь ладонью, указала глазами на Главного терятеля. Вид у него был очумелый, глаза отсутствующие и, судя по всему, посвящать его во что бы то ни было не имело никакого смысла. В самом деле, что толку взывать к человеку, который разговаривает сам с собой и свистящим шёпотом повторяет: «Двадцать два, двадцать два, двадцать два…»? Я вспомнил безумного пушкинского Германна, его зловещую скороговорку: «Тройка, семёрка, туз!», и мне стало не по себе. Неужели Главный терятель чокнулся… виноват, тронулся?