Читать «Лесные дали» онлайн - страница 19

- Да, примерно, - подтвердил Ярослав, не вдаваясь в тонкости, так как сам был не совсем сведущ, и присел к столу. Письмо его встревожило, ему хотелось узнать решение старика. Но Афанасий Васильевич не спешил.

- Чудно как: первый профессор в нашем роду. - Глаза лесника под прямыми в льняную ниточку бровями осветили смуглое, в грубых бороздах лицо, - Профессор Рожнов Степан Афанасьевич. Во как! На всю Россию, значит. - И затем, понизив голос, прибавил с досадой: - Жаль, старуха моя, Антиповна, не дожила до такой чести. Ее любимец. И в мать Степка-то пошел. Она у меня умная была. В школу не ходила, а грамоте сама выучилась. Самостоятельно, никто не помогал. И читать и писать умела

Обедали вместе - ели грибной суп из сушеных боровиков, жареную картошку с луком. На закуску огурцы и соленые опята. Запивали ядреным искристым квасом, который Афанасий Васильевич делал из хлебных корок и меда. Пил и похваливал:

- В квасе молодость и сила. В старые времена вся трудовая Россия только и держалась на квасе.

Ярослав рассказал Афанасию Васильевичу о загубленных соснах и стычке с лесничим, все подробно доложил. Старик расстроился и осерчал. Метался по дому, бросал ядовитые слова по адресу Кобрина:

- И откуда только он взялся на нашу голову? Землячок лесничего. Ну, погодите! У меня с ним в прошлом году целая история получилась: до райкома дело дошло. Как поселилась эта Кобра у нас, так и начала в лесу безобразничать. Поймал я его - предупредил. Протокол, говорю лесничему, составить надо. А он мне: "Давай, Василич, простим на первый раз: человек новый, порядка не знает". Простили. И что вы думаете - не прошло и месяца, как спять застаю его в лесу: нарубил жердевых елок. Я говорю: сукин сын, нахал ты этакий, теперь ты не вывернешься. Он меня матюком обложил и топором пригрозил. Я без ружьишка был, но на его угрозу ответил: поймаю, говорю, в третий раз - пристрелю; бандит такой - топором грозит мне. Да я, говорю, не таких видал. И что вы думаете - вызывает меня лесничий и говорит: из райкома прислали на меня жалобу, будто я груб с населением, хотел выстрелить в пенсионера Кобрина. В общем, пришла цидуля. А я коммунист. Я тридцать лет в партии состою. Как же так, говорю, - давайте разберемся. Пошел в райком, к первому секретарю. Разобрались и поверили мне, а не ему. Потому что я в жизни своей никогда не солгал. И напраслину на человека возводить не стану. Валентин-то Георгиевич советовал: "Не связывайся ты, Василич, с этим Кобриным, человек он беспокойный и, кроме неприятностей, ничего не добьешься". Я говорю, нет, дудки, как это так "не связывайся". Он, значит, будет лес изничтожать, а я ходи да помалкивай? Во-первых, оформили протокол на шесть жердинок. И в райкоме ему намылили шею и предупредили строго. Помогло. После того не появлялся в лесу ни с топором, ни без топора. Потому как без топора ему в лесу делать нечего. И вот теперь, значит, прослышал, что я уже не лесник, и опять за свое. И лесничий, скажу тебе, тоже хорош. Не лесовод, а лесогуб. Это ж надо - с поганым землячком пропил такое диво-дивное. Не сажал, не растил, а на бутылку променял. Ну, погоди же. Думаешь, Рожнов на пенсии - и нет Рожнова! Теперь можно безобразничать! А Рожнов коммунист, тридцать лет в партии состою. Меня весь район знает…