Читать «От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада» онлайн - страница 30

Это отступление от Ростова было еще одним небольшим поворотным пунктом в истории «третьего рейха». Здесь впервые одна из фашистских армий потерпела крупную неудачу. «Наши несчастья начались с Ростова, — скажет после войны Гудериан, — это была пророческая надпись на стене». Отступление стоило генерал-фельдмаршалу фон Рундштедту, командующему группой армий «Юг», его поста. 1 декабря он был смещен и заменен генерал-фельдмаршалом Рейхенау.

Ноябрь подходил к концу, начиналась зима, но до Москвы, как казалось Гитлеру и большинству его генералов, было «рукой подать». К северу, югу и западу от столицы немецкие армии приблизились к ней на расстояние 20–30 миль. Гитлеру, размышлявшему над картой в своем «Волчьем логове» в Восточной Пруссии, этот последний отрезок пути вообще не казался расстоянием Его армии продвинулись с боями на 500 миль, и им осталось пройти всего каких-то жалких 20–30 миль. «Один последний бросок, — заявил он генералу Йодлю в середине ноября, — и мы победим».

Генерал-фельдмаршал фон Бок, командовавший группой армий «Центр» в ее наступлении на Москву, в телефонном разговоре с Гальдером сравнил создавшееся положение с битвой на Марне в 1914 году, «где последний батальон, брошенный в бой, решил исход сражения» В последние дни ноября он буквально бросил в бой свой последний батальон. Решающее общее наступление на сердце Советского Союза было назначено на 1 декабря 1941 года.

Наступление натолкнулось на стальное сопротивление. 2 декабря разведывательный батальон 258-й пехотной дивизии достиг пригорода Москвы, но на следующее утро был выбит оттуда несколькими советскими танками и наспех собранной группой солдат и вооруженных московских рабочих. Ближе к Москве немецким войскам подойти не удалось. Это был их первый и последний момент, когда они мельком увидели Кремль.

В кратком пересказе этих событий необходимо, однако, особо выделить один момент: какой бы суровой ни была русская зима и как бы ни были русские, естественно, лучше подготовлены к ней по сравнению с немцами, главным фактором в том, что произошло в эти дни, была не погода, а яростное сопротивление частей Красной Армии и несокрушимая воля советских войск к победе. Дневник Гальдера и отчеты немецких командиров, которые постоянно высказывают удивление масштабами и упорством русских атак и контратак, и отчаяние, вызываемое немецкими неудачами и потерями, — лучшее доказательство этому. Нацистские генералы не могли понять, почему русские, учитывая катастрофические последствия первых внезапных немецких ударов, не капитулировали, как это сделали французы и многие другие, имея на то меньше оснований.

«С изумлением и разочарованием, — писал Блюментрит, — мы обнаружили в конце октября — начале ноября, что разбитые русские, казалось, даже не подозревают, что как военная сила они почти прекратили свое существование».

5 декабря стал критическим днем. На всем 200-мильном фронте, дугой охватившем Москву, немецкие войска были остановлены.

На следующий день, 6 декабря, генерал Георгий Константинович Жуков, всего несколько недель назад заменивший маршала Тимошенко на посту командующего Западным фронтом, нанес свой удар. Он бросил в наступление семь армий и два кавалерийских корпуса — около ста дивизий. Этот контрудар, нанесенный собранными в кулак столь значительными силами, о существовании которых немцы даже и не подозревали, был столь неожиданным и сокрушительным, что вермахт и «третий рейх» никогда полностью не оправятся от него. В течение ряда недель в декабре 1941 и январе 1942 года казалось, что разбитые и отступающие немецкие армии, фронт которых постоянно прорывали советские части, могут распасться и погибнуть в русских снегах, как погибла 130 лет до этого Великая армия Наполеона. И в ряде критических ситуаций немцы были близки к этому.