Читать «Человек из СССР» онлайн - страница 8
Владимир Набоков
КУЗНЕЦОВ:
Слушай, Оля —
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
И сразу ушел. И с тех пор только раз был у меня, и то на минутку.
КУЗНЕЦОВ:
Слушай, Оля, когда я решил, что нам лучше не жить вместе, ты со мной согласилась, и сказала, что и ты не чувствуешь больше любви. Когда же ты так говоришь, как сейчас, мне начинает казаться — нет, дай мне сказать — мне начинает казаться, что ты не прочь возобновить эту любовь. Мне было бы очень неприятно, если оказалось бы, что все-таки, несмотря на наше решение, ты относишься ко мне иначе, чем я к тебе.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Я сегодня не могу об этом говорить. Не надо. Я думала тебя рассмешить историей с пакетом.
КУЗНЕЦОВ:
Нет, я хочу выяснить…
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Сегодня вышел такой день… Но все равно ты массу вещей не можешь понять. Ну, представь себе, что скверная скрипка под окном играла — ну, только что, скажем, до твоего прихода, — это на самом деле не так, потому что если бы она и играла даже, то мне было бы все равно… Не смотри на меня так. Я тебе говорю, мне было бы все равно. Я тебя не люблю. Никакой скрипки не было.
КУЗНЕЦОВ:
Я не понимаю, о чем ты говоришь?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Нет, ты и не можешь понять.
КУЗНЕЦОВ:
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Два года тому назад, когда мы здесь в Берлине жили вместе, была какая-то глупая, глупая песенка, танец какой-то, мальчишки на улице высвистывали ее и шарманки играли. Если бы ты сейчас услышал бы именно ту песенку, ты бы даже ее не узнал…
КУЗНЕЦОВ:
Это все очень досадно.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Перестань. Я не могу, когда ты так сердишься. У тебя делаются желтые глаза. Я же ничего не сказала. Я сегодня просто нервна. Не надо. Ты… ты доволен своим отелем?
КУЗНЕЦОВ:
Знаешь, вышла бы ты опять замуж.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Да-да, я выйду, я все сделаю, что хочешь. Ну вот, хочешь, поклянусь, что я тебя не люблю? Я тебя не люблю! Слышишь?
КУЗНЕЦОВ:
Да, слышу. Но мне все-таки неприятно, что у нас вышел этот разговор. У меня сейчас просто нет времени, чтобы работать душой. А такие разговоры заставляют работать душой. Я тебе скажу, мне совершенно нестерпима мысль, что кто-нибудь может думать обо мне с любовью, с тоской, с заботой. Это мне мешает.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Ты прав, Алеша, ты прав. Я тебе не хочу мешать. Ну вот, все кончено… Ничего и не было. Знаешь, за мной Таубендорф как будто немножечко ухаживает.
КУЗНЕЦОВ:
Я не совсем им доволен. Он глуповат. С этой своею романтикой он только воду возит. Ну-с, мне пора.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Алеша, ты когда-нибудь думаешь о том, что ты… что тебя… ну, одним словом, об опасности?
КУЗНЕЦОВ:
Думают только индейские петухи и китайский император. Я зайду через полчаса.