Читать «Человек из СССР» онлайн - страница 11
Владимир Набоков
МАРИАННА:
КУЗНЕЦОВ:
Вы мне обещали кофе.
МАРИАННА:
Сейчас будет, мой милый, сейчас будет. Как ты думаешь, если б твоя жена… Ах, скажи, ты не большевик?
КУЗНЕЦОВ:
Большевик, матушка, большевик.
МАРИАННА:
Оставь, ты все шутишь со мной. Это странно. Ты совершенно не ценишь, что такая утонченная женщина, как я, увлеклась именно тобой. Ты не думай, это не любовь, это только увлечение. Когда мне надоедает любовник, я бросаю его, как увядший цветок. Но сегодня ты мой, ты можешь меня любить сегодня. Отчего ты молчишь?
КУЗНЕЦОВ:
Забыл реплику.
МАРИАННА:
Несносный какой! Ты… ты… Я просто не знаю, кто ты. Ты ничего не хочешь рассказать про себя. Погоди, постой же… Милый мой… Слушай, Алек, почему ты не хочешь, чтобы я переехала к тебе в отель? Ведь мы и так встречаемся только там. Алек?
КУЗНЕЦОВ:
Давайте-ка, Марианна Сергеевна, условимся раз навсегда: никаких вопросов.
МАРИАННА:
Ну не буду, не буду. Только я не понимаю — почему?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Тут хотят к вам перекочевать, Марианна Сергеевна.
ОШИВЕНСКИЙ:
Мы только взглянуть на вас. Ручку пожалуйте.
ОШИВЕНСКАЯ:
Очень вам к личику это платьице, Марианночка.
МАРИАННА:
Вот это — муж Ольги Павловны…
ОШИВЕНСКИЙ:
МАРИАННА:
Да что я… Вы ведь, кажется, уже знакомы. Садитесь, дорогая Евгения Васильевна. Вот сюда. Ольга Павловна, вы не хотите похозяйничать за меня? Я так плохо хозяйничаю. Садитесь, пожалуйста, господа.
ОШИВЕНСКАЯ:
ОШИВЕНСКИЙ:
Ах, Женя, как ты всегда путаешь! Это называется: съемки. Кинематографические съемки.
ОШИВЕНСКАЯ:
Коммунистов, говорят, изображаете?
МАРИАННА:
Возьмите же пирога! Ольга Павловна, разрежьте. Да, это очень интересный фильм. Конечно, о нем трудно еще судить, так как он снимается (пожалуйста…) по кусочкам.
ОШИВЕНСКИЙ:
Спасибо, кусочек, так и быть, возьму.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА:
Виктор Иванович, как поживает ваш кабачок?
ОШИВЕНСКИЙ:
А вы, Ольга Павловна, зачем разговор меняете? Я повторяю: этих господ нужно душить, а не выводить на сцену.
ОШИВЕНСКАЯ:
Я бы Троцкого своими руками задушила.
МАРИАННА:
Конечно, искусство выше политики, но они все осквернили — красоту, поэзию жизни…
ОШИВЕНСКАЯ:
У них, говорят, какой-то великий поэт есть — Блок или Блох, я уж там не знаю. Жидовский футурист. Так вот они утверждают, что этот Блох выше Пушкина-и-Лермонтова.