Читать «Судьба офицера. Книга 3 - Освященный храм» онлайн - страница 6

— Говоришь, Пригожий? Петра Пригожего сынок? Его вместе с Феногеном отправляли на войну.

Роман не знал, кто такой Феноген, и спросил:

— А кто такой Феноген?

— Не знаешь — и не надо! Погиб он, говорят.

— Но на обелиске нет фамилии Пронова.

— Это я Пронова, а он — Крыж. Феноген Крыж.

— Да, есть такая фамилия на памятнике.

— Э, лучше бы там была фамилия Пронова.

— Ваш муж — Пронов? Погиб?

— Да. И мое место — рядом с ним. Только с ним. А нас нет на памятнике.

— Но вы ведь живая…

— Нет, парень. Я вместе с Иваном погибла. Они и меня убили, проклятые изверги. И нам с Иваном надо бы в одной могилке быть. А я вот копчу небо… Будь оно все на свете трижды проклято, если нет правды!

Роману жутковато было слушать старую женщину, он впервые встретился с откровенным отчаянием, пугающим душу. И уже по-иному смотрел на старуху, какою стращали в сельских хатах малых ребятишек. Он подумал, а сколько еще таких Проних на земле, потерявших мужей и братьев, отцов и сыновей! И может, каждая вот так, как Евдокия Сергеевна, кричит от неизбывной боли и от кровоточащей памяти? Одно дело, когда говорится об этом на собраниях, в лекциях и докладах, и совсем иное, когда слышишь крик, исполненный тоски и обиды. Ему хотелось переменить тему разговора, но не находил никакого способа, пока не вспомнил, что кто-то из ребят говорил, будто бы у этой старухи есть ветхая рыбачья лодка, почти шаланда.

— Евдокия Сергеевна, мне сказали, что вы хотели бы избавиться от старой лодки?

Пронова подозрительно глянула на Романа и категорически ответила:

— Мне баркас не мешает. Ты лучше говори, зачем пришел. Нечего мне зубы заговаривать! Да, поплакала я перед тобою, так это потому, что ты прикоснулся к самому больному месту.

— Нужна комната для одного хорошего человека. Вот та, с выходом на улицу. Человек мирный, бывший солдат…

— Все знают, что отдыхающих не держу. Не хочу, чтобы говорили: старая ведьма живет за чужой счет.

— Но он хочет поселиться для постоянного проживания и лечения.

— Хорошо, конечно, что мужчина. С ним не слишком много мороки. Не пьяница? Не дай бог — пара Борису Латову!

— Да нет, непьющий он, — смело заверил он, взяв на себя ответственность. — Он без ноги, инвалид.

Прониха сразу изменилась.

— Нет, этот постоялец — не для меня, — сказала решительно, и Роман сразу сник, поняв, что дело не выгорит. — Сама еле шкандыбаю, а тут еще одноногий человек. Ведь хочешь не хочешь, а ему нужно будет помогать. Нет, парень, иди с богом.

— Эх, Евдокия Сергеевна! А еще говорите, брат погиб на войне, мужа убили… Может, где вместе на войне были, а вы… Несправедливо!

— Ты, аспид, брата не цепляй к мужу: Иван был красным командиром! А где ему памятник? Где его имя? Ты говоришь о справедливости! Ты взрослый, а слепой. Оглянись вокруг и покажи мне справедливость. Может, Магаров соблюдает справедливость: кто не работает, тот не ест?