Читать «Судьба офицера. Книга 2 - Милосердие» онлайн - страница 74
Иван Терентьевич Стариков
Он выпил свою рюмку и сел, толкнув плечом Андрея, как бы подтверждая свои слова. Люда, не поднимаясь, проговорила:
— Каждый может сказать свой тост. Я пью за человеческую чистоту. За этих двух честных идеалистов.
Кубанов тряхнул чубом:
— Все поэты, только я прозаик. За вас, мои новые и старые други!
И каждый, сидящий за столом, что-то произносил, что-то пытался сказать хорошее. Витя, например, произнес только два слова: «За отца!» Галя сказала: «За всех!» Не произнесли ни слова только Мирослава и Эдуард. И это не осталось незамеченным. Людмила Михайловна удивленно посмотрела на девушку:
— Славуня, ты ничего не хочешь сказать?
Девушка поднялась, покраснела, засмущалась до слез в глазах и произнесла дрожащим голосом:
— Я не пью…
Все засмеялись. Кто закусывал, кто пил воду. Эдик сидел неподвижно, как изваяние, явно чтобы обратить на себя внимание. Гордей Михайлович спросил у Кубанова:
— Ваш коллега тоже не пьет?
И тут, конечно, засмеялись все еще громче, и даже кто-то захлопал в ладоши. Кубанов поднял руку, прося тишины:
— Да, Эдуард не пьет… — такими мизерными рюмками.
И вдруг поднялась Людмила Михайловна:
— Эдуард, как вы можете выдерживать такой натиск? Я выпью вместо вас.
Но Эдик тяжело поднялся, налил в бокал водки и вздохнул:
— Э, да что я против силы божьей!
Он выпил и поставил фужер на стол. Когда Эдуард уже опускался на свое место, Андрей вдруг уронил вилку, зацепил рукавом рюмку и опрокинул ее на скатерть. Людмила наклонилась к нему и шепотом спросила, что произошло, но он не слышал ее и не видел, ибо смотрел на Придатько. Смотрел так сосредоточенно, так пристально, что Эдуард почувствовал его взгляд и обернулся.
— Как ты сказал, Эдуард? — требовательно и мрачно спросил Оленич.
Но Придатько уже овладел собой. Он засмеялся и отшутился:
— Людмила Михайловна здесь богиня, и силе ее воли я не могу сопротивляться. Ее слово — закон, как и для каждого присутствующего здесь. Разве не так?
Вокруг зааплодировали. Андрей понял, что допытываться смешно и глупо, товарищи не поймут истинной тревоги, что словно молния прожгла его сознание. Он сел на место и сказал Людмиле:
— Постарайся занять людей, чтобы не заметили моего ухода. Я хочу побыть несколько минут один. Посижу в биллиардной.
— Что с тобой! Ты так бледен!
— Ничего, ничего, чуть-чуть сердце закололо. Я знаю, сейчас пройдет.
— Я к тебе приду, ладно?
— Хорошо. Только чтоб компания не расстроилась…
Андрей стоял в полутемной биллиардной у раскрытого окна и вспоминал осень сорок второго. Даже жестокость последующих дней войны, ранение и лечение в госпитале и операции ноги и спины не были такими отчаянно трудными. И еще он вспоминал Женю Соколову, метеором пролетевшую через его судьбу в то беспросветное время. И вспомнил капитана Истомина и его настоящую любовь к грузинской женщине, летчице Нино, и товарищей, погибших и оставшихся после того боя на горячем песке возле речки Шалушки.