Читать «Бегом с ножницами» онлайн - страница 9

— За то, что пугаешь ребенка тебя нужно оставить истекать кровью.

Папа прижал к голове полотенце, пытаясь остановить кровь.

Увидев, что отец жив, я начал беспокоиться за маму.

— Пожалуйста, не обижай ее, — просил я, — пожалуйста, не убивай!

Меня пугало отцовское бесчувствие. Одно дело невозмутимое спокойствие человека, нарисованного на банке растворимого кофе, и совсем другое — пустое, отсутствующее выражение на отцовском лице. Я опасался, что он, как говорит мама, «лопнет от ярости».

Я снова подался вперед.

— Не убивай ее, пожалуйста!

— Отец вовсе не собирается меня убивать. — Мама зажгла ближнюю конфорку, вытащила из пачки сигарету и наклонилась, чтобы прикурить. — Скорее, он замучает меня своими издевательствами и дождется, что я сама перережу себе горло.

— Будь добра, заткнись, Дейрдре, — тихо проговорил усталый и пьяный отец.

Мать, с улыбкой глядя на него сверху вниз, выпустила дым через ноздри.

— Я буду добра заткнуться, когда ты будешь так добр сдохнуть.

Меня охватила паника.

— Ты правда собираешься перерезать себе горло? — спросил я.

Она улыбнулась и протянула ко мне руки.

— Нет, конечно, нет. Просто такое выражение.

Потом поцеловала меня в макушку и ласково почесала мне спину.

— Уже очень поздно, час ночи. Тебе давно пора спать, а то в школу не встанешь.

Я пошел к себе и тщательно выбрал костюм, который надену утром. Перевесил его поближе, в первый ряд. Завтра я надену свои любимые синтетические желто-коричневые штаны и голубую рубашку с пришитой жилеткой. Эх, сюда бы еще туфли на платформе!

Мысль, что костюм в порядке, успокаивала. Я мог добиться идеальной стрелки на брюках, даже если не мог остановить маму, когда та однажды выбросила за порог рождественскую елку. И мог сколько угодно полировать золоченое кольцо с печаткой, хоть пока позолота не сотрется, даже если не мог помешать родителям швырять друг в друга романы Джона Апдайка.

Именно поэтому меня так занимал вопрос, блестят ли мои драгоценности так же ярко, как у Донни Осмонда, и лежат ли мои волосы абсолютно гладко, словно пластмассовые.

Помимо одежды и драгоценностей я ценил в жизни еще две вещи: врачей и знаменитостей. Мне нравились в них белые халаты и лимузины. Я точно знал, что хочу стать или врачом, или знаменитостью. А лучше всего — исполнять роль врача в телевизионном шоу.

Хорошо, что мы жили в лесу, в окружении сосен. В самом крайнем, отчаянном случае сосны могли заменить собой камеру «Панавижн». Сломанные ветки играли роль микрофонов. Я мог ходить по лесу или по грязной дороге перед домом так, словно на меня постоянно направлены телекамеры. Их жужжание раздавалось совсем близко, почти над ухом: ведь они старались не упустить выражение лица.

Поднимая голову, чтобы взглянуть на птицу, я неизменно думал, хорошо ли освещено мое лицо и точно ли передает его вон та направленная на меня ветка.

Я жил в иллюзорном мире, наполненном высокими деревьями, следящими за мной через мощные объективы. Упавшая ветка оказывалась вовсе не веткой; она отмечала мое место на съемочной площадке.