Читать «Операция «Б»» онлайн - страница 143

— Конечно, конечно, Семен Федорович! — заверил Елисеев. — Обеспечение налетов на Берлин морских летчиков наша главная задача.

Прощаясь, генералы обнялись, как старые, верные боевые друзья. Каждый из них сознавал, что эта встреча могла быть и последней.

В эмке Жаворонкова терпеливо ждали майор Боков и неотлучно находившийся с ним Вольдемар Куйст.

— Быстро в Кагул, — приказал шоферу генерал, усаживаясь на переднее сиденье.

Машина выскочила из узеньких, извилистых улочек Курессаре и по накатанной гравийной дороге понеслась в Кагул.

— Вольдемар, вам не доводилось бывать в Москве? — спросил Жаворонков молчавшего Куйста.

— Не приходилось, к сожалению.

— Знаете что, после войны приезжайте-ка ко мне, а? В гости! Посмотрите на Москву.

— Это моя мечта, товарищ генерал! — воскликнул Куйст. — Увидеть Москву… Своими глазами…

— Вот и договорились…

До Беззаботного Жаворонков летел на самолете капитана Тихонова. Командующий военно-воздушными силами КБФ генерал-майор авиации Самохин прислал ему для сопровождения одного из лучших летчиков-истребителей Героя Советского Союза капитана Бринько. Жаворонков прекрасно знал прославленного балтийского аса, на боевом счету которого числилось уже более дюжины сбитых гитлеровских бомбардировщиков и истребителей. Он еще в первые недели войны поддержал представление вице-адмирала Трибуца к высшей награде бесстрашного летчика, и 14 июля Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану Бринько было присвоено звание Героя Советского Союза. Лететь под прикрытием двух истребителей И-16, ведомых лучшими летчиками страны Героями Советского Союза Коккинаки и Бринько, было неопасно: они смело могли отбить атаки превосходящих по численности истребителей противника. Намечалось промежуточную посадку для дозаправки горючим произвести на таллиннском аэродроме. В Кагуле и Асте уже начал ощущаться недостаток авиационного бензина, и потому самолеты, следующие на Большую землю, дозаправлялись в главной базе флота.

Жаворонков по-отцовски простился с провожавшими его летчиками. Хотя он и заверял, что скоро вернется на Сааремаа, но в это мало кто верил. Командующему военно-воздушными силами Военно-Морского Флота в критические для Родины дни предстояло решать более важные стратегические задачи.

Перед отлетом Коккинаки подошел к Преображенскому, провожавшему командующего ВВС флота.

— Вы оказались совершенно правы, Евгений Николаевич, — произнес он. — Моторы на ваших самолетах ни к черту. Да и взлетная полоса никудышная. О ФАБ-тысяча нечего и думать в таких условиях. Так и докладывать буду в Ставке. Жаль старшего лейтенанта Богачева и его экипаж… Так что извините меня за настойчивость. Ведь я выполнял указание Верховного Главнокомандующего товарища Сталина.

— Чего уж там, Владимир Константинович, — посочувствовал Преображенский. Знали мы, кто и зачем вас направил к нам в Кагул.

— Ох тяжелый разговор предстоит мне в Москве! Ох тяжелый, — Коккинаки сокрушенно покачал головой. — Если бы вы только знали, дорогой Евгений Николаевич!..

Преображенский предполагал, какая неприятность ожидает Коккинаки по возвращении в Москву. Вначале на встрече у Сталина он доказывал адмиралу Кузнецову о возможности полета дальних бомбардировщиков на Берлин с ФАБ-1000 на внешней подвеске, чем поставил наркома ВМФ в незавидное положение перед Верховным Главнокомандующим, а теперь сам на неудачном эксперименте, стоившем потери двух самолетов и гибели одного экипажа, воочию убедился в безрассудности требования использовать для бомбардировки Берлина авиабомбы самого крупного калибра. Что-то скажет Сталин в ответ летчику-испытателю, какое теперь будет отношение к нему? Хотелось верить, что Коккинаки сумеет с честью выйти из создавшегося положения.