Читать «Записки от скуки» онлайн - страница 37

Не сознавая безобразности собственного обличья, не сознавая собственной глупости, не сознавая своего невежества в искусствах, не сознавая ничтожности своего общественного положения, не сознавая того, что годы твои преклонны, не сознавая того, что сам ты полон недугов, не сознавая близости своей смерти, не сознавая, как несовершенен Путь, которому ты следуешь, не сознавая собственных своих недостатков,- тем более не постигнешь чужих поношений.

Однако облик свой можно увидеть в зеркале; годы можно узнать, сосчитать. Но когда о своей внешности знают все, а поделать с нею ничего не могут, это все равно как если бы о ней и не знали. О том, чтобы улучшить свою внешность или уменьшить возраст, не может быть и речи. Но как же можно не отступиться от дела, едва только узнаешь о своей непригодности к нему? Как можно не смирить плоть, если узнал ты о своей старости? Как можно не призадуматься, коли узнал ты о том, что глупо ведешь себя?

Вообще-то стыдно навязываться людям, когда тебя никто не любит. Безобразные обличьем и подлые сердцем выходят на люди и занимаются службой; недоумки водятся с талантами; бездарные в искусствах – завсегдатаи у тончайших мастеров; дожившие до белоснежной головы равняются на цветущую молодежь. Хуже того, люди желают недостижимого, убиваются по тому, что невыполнимо; ждут того, что заведомо не явится; боясь кого-то, льстят ему – и это не тот позор, который навлекается посторонними, этим позорят себя сами люди, отдавшиеся во власть алчной своей души.

А не сдерживают они свою алчность лишь потому, что не знают, что великий момент, завершающий жизнь,- уже вот он, приблизился!

CXXXI

Кто-то, кажется Сукэсуэ-дайнагон-нюдо, встретившись с советником двора генералом Томоудзи, сказал:

– Если ты меня о чем-нибудь спросишь, все равно о чем, я отвечу!

– Да неужели? – усомнился Томоудзи.

– Ну тогда давай поспорим!

– Я ведь серьезным вещам не обучался и не знаю их, так мне и спросить тебя не о чем. Сделай милость, позволь спросить о том, что непонятно мне в каких-нибудь пустяках, не стоящих внимания.

Сукэсуэ воскликнул:

– Тем более! Из здешних-то глупых загадок я тебе любую растолкую в момент!

Собравшиеся вокруг них приближенные императора и фрейлины тут же порешили:

– О, это очень интересный спор! В таких случаях лучше всего спорить пред очами государя. Кто проиграет, должен устроить пирушку.

Государь пригласил их, и тогда Томоудзи проговорил:

– Правда, слыхивал я это еще с младенчества, а вот смысла до сих пор не знаю. Хочу спросить у тебя, объясни, пожалуйста, что это значит, когда говорят: «Ума-но кицурёкицу-ниноока, накакуборэирикурэндо?»

Преподобный дайнагон сразу оторопел и сказал:

– Это такая глупая фраза, что не заслуживает того, что бы на нее тратили слова.

Томоудзи возразил на это:

– Но я с самого начала сказал, что не обладаю познаниями в мудрых учениях и спросить осмелюсь только о какой-нибудь глупости,- после чего дайнагон-нюдо был признан проигравшим и, как рассказывают, вынужден был согласно условию устроить отменный пир.