Читать «Секондхендж» онлайн - страница 2

Одутловатый родоначальник гласной поэзии сообразил наконец, что кончилось его время. На цыпочках вернулся к своему стулу, сел, обиделся. А говорящий продолжал угрюмо выковывать фразу за фразой:

- Наше Баклужино - духовная колдобина. И сколько бы мы ни трудились, все будет разваливаться и крошиться. Как нам обустроить астрал - вот настоящая задача. Решим ее - тогда и жизнь пойдет на лад. Что для этого нужно? Положительная энергетика. А что мы видим вокруг? - Крупные губы оратора пошевелились с омерзением, словно готовясь к плевку. - Белые маги враждуют с черными, имущие слои - с неимущими, криминалитет - с милицией, новая поэзия - с традиционной. Вот прозвучали стихи из одних гласных. Замечательно! А если кто вздумает работать исключительно с согласными? Опять вражда? Опять разборки? Опять отрицалово? Поймите: нет ни черной, ни белой магии - есть просто магия. Нет ни новой, ни старой поэзии - есть просто поэзия. То же и с неимущими. Даже если ты роешься на мусорке, кто мешает тебе иметь духовно особняк и два мерседеса? Ты создаешь этим матрицу, парадигму, по которой будет созидаться твое же будущее...

Все внимали угрюмому златоусту, за исключением разве что обиженного поэта да еще нескольких невоспитанных молодых людей, которых неизменно видишь на встречах лидеров с народом, где вместо того, чтобы ловить каждое слово оратора, они демонстративно озираются со скучающим видом, причем каждый в свою сторону.

Обычно глаза у молодых политиков ласковы и несколько выпуклы от искренности, словно их владелец готов, не сходя с места, отдаться избирателю. Этот же обращался с аудиторией обескураживающе бесцеремонно. Так ведут себя лишь в двух случаях: или достигнув высшей власти, когда уже все равно что говорить, или когда терять нечего до такой степени, что, даже если начнешь бороться за правду, хуже не станет.

Двое сидящих у самого выхода скорбно переглянулись. Затем тот, что постарше (желчный, сухопарый), встал и покинул полуподвальчик. Второй, крепыш с немигающими совиными глазами, был, казалось, недоволен таким поступком, однако тоже поднялся и вышел следом.

* * *

Выбравшись в вечерние сумерки, они протолкнулись сначала сквозь толпу неудачников, затем сквозь усиленный наряд милиции и молча направились в сторону чего-то строящегося. Фонари горели вполнакала, колыхалась юная листва, по тротуарам бродили смутные тени.

- Велика ты, мудрость народная, - отойдя подальше, язвительно изрек старший. - А уж глупость-то народная как велика...

Совиноглазый крякнул, запустил правую руку под пиджак, хотел, видно, что-то там по привычке поправить - и сильно расстроился, не найдя искомого.

Над решетчатыми воротами, перекрывавшими путь на стройку, был укреплен подсвеченный сбоку и снизу плакат: «Храмостроители! Обеспечим Господа жильем!», а на стреноженной цепью калитке лепились две таблички: «Избирательный штаб православных коммунистов» и «Агитхрам».