Читать «Дочь кузнеца» онлайн - страница 28

Потом они долго сидели у костра, задумчиво глядя, как пляшет огонь, и стараясь не смотреть друг на друга.

...Как ты прекрасна, любимая. Я отдал бы жизнь за то, чтобы обнять тебя, уткнуться лицом в твои пушистые волосы, вдыхать их запах. Как мы могли бы быть счастливы с тобой. Ты будила бы меня по утрам, нежно прикасаясь губами к щеке. Я защищал бы тебя от всего мира. У нас были бы красивые и добрые дети. Как ты прекрасна, чудесная. Я носил бы тебя на руках. Как недоступна ты, мечта моя...

...Какие у тебя сильные руки, любимый. Я, наверное, всю жизнь провела бы в твоих объятиях. Как мне хочется коснуться тебя, прижаться к твоей широкой груди и захлебнуться от восторга и счастья. А какие бы у нас были дети! Как близко - стоит лишь протянуть руку, как далеко, как непоправимо далеко ты от меня, жизнь моя и беда моя...

Они отводили друг от друга глаза, а в душе каждого кричало, смеялось, пело и плакало великое чувство, на котором строится жизнь, без которого человек не может зваться человеком. Потом они лежали по разные стороны костра, глядя в звездное небо, и делали вид, что спят, но сон, который мог бы принести хоть недолгое облегчение, не шел к ним.

Встав на рассвете, они тронулись в путь, медленно передвигая ноги, ставшие вдруг невероятно тяжелыми, ибо каждый шаг приближал их расставание, после которого жизнь для обоих потеряет всякий смысл. Они обменивались лишь короткими, ничего не значившими фразами, когда это было необходимо: каждый раз опасаясь, чтобы вдруг дрогнувший голос выдаст их.

Когда рядом шли спутники, и Ниуну, и Маев, было гораздо легче прятать свои чувства, и сейчас оба догадывались, что происходит в их душах, но упорно молчали, готовые расстаться с жизнь, но не поступиться гордостью.

Вечер наступил неожиданно быстро, и они снова остановились на ночлег. Костер уже едва тлел, и пора было укладываться спать, тем более что бессонная ночь напоминала о себе и глаза путников слипались. Неожиданно затрещали кусты и из окружающей тьмы выскочил зверь размером с крупную собаку и зарычал, ощерил белые клыки. Его немигающие глаза горели красным светом, шерсть на загривке стояла дыбом. Отбившийся от стаи волк, видимо, не сумел найти добычу, и теперь голод привел его прямо к людям. Хищник боялся огня, но и бороться с мучившим его голодом, похоже, больше уже не мог.

Ниун резко вскочил на ноги и крепко сжал в кулаке рукоятку большого охотничьего ножа. О том, что меч остался лежать возле дорожного мешка, он даже не успел пожалеть. Зверь, издав утробное рычание, прыгнул, но это был его последний прыжок: с силой выбросив вперед руку, Ниун вонзил острое лезвие в мохнатый живот, и из глубокой раны на землю вывалились дымящиеся внутренности. Глаза хищника подернулись пленкой, язык свесился из раскрытой пасти, лапы дернулись, и зверь тут же испустил дух.

—　Он мог убить тебя! —　не думая о гордости, девушка повисла на шее у Ниуна.

Он отшвырнул прочь мертвого волка, даже не выдернув нож, крепко прижал Маев к груди, забыв на мгновение обо всем на свете. Жаркая волна накрыла Ниуна с головой, затуманив рассудок. Но железная воля тут же отрезвила его и, рывком оторвав девушку от себя, Ниун срывающимся голосом проговорил: