Читать «Путем актера» онлайн - страница 42

У ворот я оглянулся, посмотрел на огромные петровские деревья, на темнеющую за ними воду, на огни далеких домов с той стороны парка и еще раз подумал, что все это очень хорошо, но одновременно и как-то странно, даже очень странно, честное слово.

5. Одиночество пастыря

Помню, когда работал в газете, как-то раз брал интервью у одного культурного деятеля из Италии.

Дело было за столом, и в какой-то момент разговор, естественно, зашел про “russian vodka”. (Как же без этого.) Я предлагал немного принять, чтобы беседа пошла живее, а итальянец отнекивался. Мол, он только вина. Потом, правда, все-таки согласился, сказал, что это “филинг”, но заметил, что, по его наблюдениям, северные люди, пьющие водку (причем, он оговорился, не только русские, финны, например), начинают всегда весело и вместе, но расходятся грустные и по одному.

Такое вот интересное наблюдение.

Наш фотограф, человек бывалый, при этом справедливо заметил, что все зависит от того, сколько выпьешь, иногда и уходить-то не надо, потому что все сами остаются на своих местах… Но я его слушать не стал, потому что вдруг мне сделалось обидно за Россию. Это бывает. И, помнится, мы тогда с этим макаронником здорово полаялись - переводчик не успевал переводить, говорит, старик, чего ты к нему пристал, брось его. А мы уже аж до Крестовых походов добрались. (Ишь, думаю, наблюдательный какой выискался!..) Впрочем, интервью на нервной почве вышло хорошим (диктофон-то я не выключал), и в конце концов мы помирились.

Я это вспомнил к тому, что итальянец ведь был в чем-то прав, чего я тогда так завелся.

Я забыл, когда именно, но в какой-то момент все вдруг как-то погрустнели-потускнели и разбрелись. Нет, я понимаю - устали, и день был тяжелый, потом из парка мы выходили вместе, вместе ловили машину, никто еще не хотел нас везти, потому что шесть человек - это много (хотя Олександр и утверждал, что однажды ехал на обыкновенной “пятерке” вдевятером), потом вдруг показалась маршрутка, и все с радостью в нее полезли и даже первое время по дороге шутили. А может, во всем виноват наш общественный транспорт, в нем многие быстро грустнеют и замолкают. Говорят, все дело в нехватке кислорода.

Короче, уже минут через десять я, глядя на мелькающие вечерние тени и чувствуя плечо задремавшей жены, подумал, что, может быть, Эдик был прав, пытаясь убежать домой. Потому что было очевидно, что уже поздно, что все устали и сил на продолжение нет. Зачем, подумал я, зачем мне какая-то Оксанка? Туда должен поехать Эдик. Причем один… По-видимому, такие мысли пришли не только мне, потому что Олександр вдруг взял у Мисаила телефон и стал куда-то звонить и говорить что-то ласковое, слов было не разобрать, но по его лицу было видно, что человек звонит женщине и о чем-то договаривается и, когда мы приехали на “Водный” и пошли к метро, Олександр сказал, что он сейчас, наверное, нас оставит и поедет домой, потому что он устал и вообще так надо, потому что его, оказывается, ждут.