Читать «Магия Берхольма» онлайн - страница 3

А когда все это закончилось? По воле случая я это точно помню. Я сидел на ковре и рассматривал игру – так называемый развивающий конструктор с отверстиями в форме звездочек, кружков, треугольников и прямоугольников, в которые можно вставлять геометрические фигурки. По замыслу его создателей, ребенок должен догадаться, что фигурка входит только в отверстие тех же очертаний, что и она сама. Хорошо, я взял кружок и попытался вставить его в квадратную выемку – не вышло; попробовал проделать то же с треугольным отверстием, опять ничего не получилось; постарался протолкнуть его в круглую прорезь… – кружок встал на место. Потом я взял треугольник и посмотрел на него, на отверстия, опять на него. И вдруг что-то произошло! Я увидел, почувствовал, осознал – конечно, осознал, что существует порядок, отводящий всякому пестрому предмету его место, определяющий его форму, и что где-то недостижимо далеко живут круг, треугольник и квадрат. Сколько бы ни было на свете кругов, есть только один, единственный, истинный круг. Так я, платоник двух лет от роду, сидел на ковре и тер глаза. Улыбающаяся деревянная марионетка с подвижными руками и ногами и маленький толстенький плюшевый слоник лежали рядом со мной и не отрываясь смотрели на меня, с нетерпением ожидая, когда я начну с ними играть. Но мне было не до того. Я больше ни разу не прикоснулся к этому конструктору, конечно нет. Я разгадал его тайну, теперь он утратил для меня интерес. Вскоре он исчез в каком-то пыльном подвале. Но я многим ему обязан. Не стану утверждать, будто что-то тотчас изменилось; но сегодня мне кажется, будто я родился тогда, в тот вечер, а не в какое-то окровавленное мгновение, переполняемое воплями, болью и мерзостью.

Почти тридцать лет назад я появился на свет, в довольно крупном и довольно безобразном городе. Как это ни противно, недавно мне присудили там звание почетного гражданина. Итак, я появился на свет, если повторить эту избитую фразу, от одной лишь матери, а отца у меня не было.

Несколько лет назад я предпринял кое-какие нерешительные расследования, просто из любопытства, а не под влиянием внутренней потребности, жгучей душевной муки или тому подобного вздора. «Неужели, – повторяли мне снова и скова, – тебе не хочется узнать, кто твои родители?» На что я мог ответить только: «А зачем?» Но ведь утверждают, будто наше происхождение определяет всю нашу жизнь. Я считаю это мистикой, к тому же опасной, темной мистикой, пытающейся привязать человека к бурой земле, к собственной крови, к колонии общительных клеток, формирующих его бедное тело. Но как бы там ни было, вот что мне удалось узнать.