Читать «Конан и пророк Тьмы» онлайн - страница 30

Шах, повелитель одной из могущественных провинций огромной страны, как ребенок отца слушался сейчас своего придворного. Он подошел к впавшей в забытье наложнице, раздел ее, разделся сам. Заткнул, как велел Йорхи, уши затычками из мягкой ткани. Прежде чем завязать глаза, огляделся. Скрестив ноги, старец сидел на ковре, огромный фолиант лежал перед ним; над желтыми страницами колыхалось марево. Черный, как безлунная ночь, переплет терял форму, пытался, казалось, растечься по ковру. Шаху померещилось даже, что письмена, покрывавшие страницы, оборачиваются червями и пауками, расползаются, разбегаются кто куда. Шах поспешил покрыть глаза непроницаемой повязкой.

Он ощупывал бездвижное женское тело, стараясь разжечь свою плоть… Вдруг, несмотря на затычки, его уши уловили нарастающий гул, будто чудовищная приливная волна несется на него, сметая все на своем пути. В ноздри ударила ужасающая вонь; к приближающемуся шуму прибавилось зловещее шипение — такое, что издают тысячи змей, разом отверзнув свои пасти.

И шах почувствовал, что он уже не принадлежит себе. Что-то извне вползало в его тело, в его душу и разум. Впивалось иглами в позвоночник, вспарывало кожу тупыми лезвиями, расплавленным свинцом вливалось в кровеносные жилы, хищными зубами рвало внутренности. От невыносимой боли Джумаль возопил и…

И мгновенно смолк. Боль ушла вся, без остатка — так же неожиданно, как и появилась. Ему сделалось легко и приятно; упоительно! Он ощутил стократный прилив сил. Показалось даже, что сейчас он сможет единым движением мизинца свернуть горы, простым поворотом головы уничтожить многотысячную вражескую армию.

Шах сорвал с глаз повязку, отбросил ее в сторону. Узрев перед собой обнаженную девушку, взревел, как тигр, завидевший свою жертву, и набросился на безвольное тело с неистовостью солдата, год не встречавшего женщин. Джумаль насиловал ее бешено, неудержимо.

Перед его глазами вращались пламенные бело-голубые вихри, затмевающее весь мир, набравшие головокружительную скорость и все убыстряющиеся. Шах слышал, как из горла вырывался то дикий торжествующий рык, то безумный смех — и его еще больше пьянили рождающиеся в нем звуки. Шах ощущал орудие своей страсти как раскаленный железный прут, врывающийся в топку, полную пышущих жаром углей. И ему хотелось, чтобы стало еще жарче, чтобы все вокруг превратилось в адское пекло, еще… еще… еще…

Мир взорвался и разлетелся на куски, когда, подобно лаве из ожившего вулкана, брызнуло его семя. И с последней каплей отторгнутого семени пришли темнота и бесчувственность.

* * *

Джумаль открыл глаза. Сил хватило только на то, чтобы немного повернуть голову. Раскинувшись, он лежал на скомканных простынях рядом с наложницей, которой овладел и имени которой не знал. Женщина негромко постанывала, но еще не пришла в себя, не очнулась. На ее лице, шее, обнаженной груди вспухало множество огромных, устрашающих кровоподтеков — следы нечеловеческой страсти владыки.

Морщинистое седобородое лицо склонилось над Джумалем.

— Мой повелитель,— тихо проговорил Йорхи,— запомни что я скажу, ибо уши твои, достойные лишь изысканнейшего славословия, моих речей более не услышат. Сейчас ты удалишься из этих покоев, запрешь их. Вернешься сюда через шесть месяцев и шесть дней. В полночь. Возьмешь сына. Выйдешь к северным воротам. Стража будет спать. Положишь ребенка с наружной стороны ворот и уйдешь. Через час пойдешь с проверкой караулов, обнаружишь будто бы подкидыша. Велишь взять его во дворец на воспитание, отдать кормилицам. А потом распорядишься навсегда замуровать вход в эти покои… Чтобы не вызвать подозрений у дворцовых интриганов, — почему это великий шах самолично обходит стражу,— с завтрашнего дня будешь совершать еженощный обход дворцовых постов вместе с начальником охраны. Сына назови Амином. И запомни: никогда он не должен услышать от тебя слово «сын»; никому и никогда ты не должен рассказывать о том, кто есть Амин… Прощай же, мой повелитель. Моя служба тебе заканчивается. Обопрись на меня.