Читать «Меделень» онлайн - страница 93
Ионел Теодоряну
«А!.. Так вот почему мама…»
И папа и Ольгуца! Все знали, один только он не знал!.. Его изгнали из дома… Все его бросили… Никому не было до него дела… даже маме! Даже маме!.. У Дэнуца никого больше не было…
Он закрыл увлажнившиеся глаза… И вдруг котомка Ивана приоткрылась. Из нее стремительно выпрыгнули — точно гигантские тени из пустынного мира — Барбара Убрик, Женевьева Брабантская, Золушка, все несчастные царевны и царицы… и среди них собака солдата, погибшего на войне, — пес Азор.
«Так вот оно как! Вот как!..»
По щекам Дэнуца покатились две слезы и упали в толпу жалких теней… Дэнуц рукой яростно вытер глаза… Потому что из Ивановой котомки вдруг вышел Фэт-Фрумос из слезы, с черными, развевающимися на ветру кудрями, с горящими глазами, с палашом в одной руке и булавой — в другой.
Дэнуц вытащил из кармана коробку с шоколадом и положил на стол.
«Она мне не нужна! Раз так, пусть!.. Погодите, я вам покажу!..»
Громко, необыкновенно звонко и решительно Дэнуц произнес великие слова:
— Да, дядя Пуйу, я поеду с тобой в Бухарест. Я так хочу.
— Браво, Дэнуц, браво! Вот это я понимаю! Иди, я тебя поцелую.
— Дэнуц! — вскрикнула госпожа Деляну, которая заглядывала в полуоткрытую дверь, но не решалась войти, точно ожидала результатов операции.
«Что я сделал?»
Подобно утренней росе, Фэт-Фрумос растворился в потоке слез, хлынувших из глаз Дэнуца.
— Алис! Иди сюда, Алис! Дело сделано! Да здравствует наш Дэнуц! Бутылку котнара!
— Ничего, ничего, родной мой, все будет хорошо, — утешала сына госпожа Деляну, обнимая его так, как, вероятно, обняла бы на перроне темного вокзала, услышав гудок паровоза, который должен был увезти его на войну.
* * *
В один миг столовая полностью преобразилась. Профира, получив соответствующее приказание, живо сняла со стола скатерть с пеплом и крошками, подмела пол, недружелюбно поглядывая на шуструю Анику, которая приносила и уносила тарелки и столовые приборы, постукивая ими, словно кастаньетами. Другая скатерть, белая, вышитая, покрыла стол, придав ему воскресный вид. Герр Директор помогал госпоже Деляну, с галантным видом поправляя края скатерти.
Господин Деляну спустился в погреб. Дэнуц, сидя неподвижно на стуле, с серьезным и отсутствующим видом наблюдал за всей этой суетой, точно статист за сменой декораций пьесы, в которой он тоже является декорацией.
— Алис, бьюсь об заклад на икс килограммов засахаренных каштанов, что у тебя не найдется бисквитов к шампанскому.
— Ты думаешь? Вот, полюбуйся…
На верхней полке буфета, рядом с традиционной корзинкой мускатного винограда и миндаля, горой высились посыпанные сахарной пудрой бисквиты, словно желтые весла в праздничной ладье.
— Я проиграл. Приказывай!
— Когда начнется сезон каштанов, ты пришлешь нам из Бухареста целый вагон… А мы устроим пир на весь мир. Верно, Дэнуц?
— Что?
— Ничего… Мама болтает глупости.
Сердце у нее сжалось… Когда созреют каштаны, Дэнуц уже будет в Бухаресте… Пустота в доме, пустота в душе…