Читать «Меделень» онлайн - страница 34

Патапум закрыл глаза и упал как подкошенный.

— Видишь, Моника!.. Даже Патапум говорит по-французски! — громко сказала Ольгуца, проходя вместе с Моникой мимо Дэнуца.

Дэнуц, все так же сидя на лестнице среди собак, стиснул зубы и патриотически промолчал.

— О чем ты задумалась, Алис?

— …Да так, ни о чем… мы стареем… Дети взрослеют…

— Да…

— И завтра-послезавтра дом опустеет… а мы совсем состаримся…

— Что же делать?

— Ничего! Будем растить их и пореже смотреть на себя в зеркало…

— Зеркала теперь уже существуют только для них, да и мы тоже.

Они помолчали…

— Ольгуца и Моника, наденьте пальто. И ты, Дэнуц!

— Да и ты, Алис, а то простудишься!

Словно какое-то движение прошло по небу или, быть может, по земле. Не было ни ветра, ни даже шелеста листьев.

На миг умолкли лягушки. И в тиши их замерших сердец так печально и протяжно прокричала болотная выпь! И снова заквакали лягушки, но совсем по-иному, потому что из далекого далека тихо шествовала ночь с амфорой прохлады на голом плече полной луны.

* * *

— Моника, тебе понравилось, как я ему отомстила?

«Бедный Дэнуц!» — подумала Моника, вспоминая, как он сидел один на лестнице в окружении собак. И вслух сказала:

— Дэнуц не говорит по-французски?

— Как не говорит?! — вступилась за брата обиженная Ольгуца, облачаясь в белую ночную рубашку.

— А почему же он не хочет разговаривать?

— Все мальчишки такие… дураки!.. Моника, застегни мне на шее.

— Как? Дэнуц дурак? — удивилась Моника, застегивая пуговицу воротника.

— А разве я так сказала?

— …Да. Ты сказала, что все мальчишки дураки.

— Конечно.

— Но как же тогда?

— Он не дурак… Но все мальчишки такие!

— Ольгуца, а туфли?

— Не-ет! Хорошо и так! И ты разуйся! Правда ведь, босиком чувствуешь себя совсем по-другому?

— Как красиво, Ольгуца! — улыбнулась девочка, вступая босой ногой в лунный свет.

— Вот видишь, надо меня слушать!

— А что же дальше?

— Будем драться подушками. — И Ольгуца запустила в нее думкой.

— Ты не будешь молиться перед сном, Ольгуца? — спросила Моника, увернувшись от удара.

— Сначала будем драться подушками, а уж потом…

— Нет. Я помолюсь перед сном.

— Тогда и я тоже!

Стоя на коленях и закрыв глаза, Моника читала про себя «Отче наш иже еси на небесех…». Ольгуца молилась стоя, вслух… Она остановилась, чтобы поправить икону, которая накренилась от начавшейся было битвы подушками.

— Моника, ты бы хотела быть Богородицей?

— …во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь… Что ты сказала, Ольгуца? — спросила Моника, возвращаясь с небес, где была ее бабушка, на землю.

— Давай драться подушками!.. Имя… отца… сына… духа… аминь.

Дэнуц знал, почему Али спит на ковре в его комнате, а не на балконе. Но никто не должен был знать ни того, что знал Дэнуц, ни того, что Али мирно похрапывал у него в комнате, свернувшись на ковре, точно блошиный остров. По правде говоря, и сам Дэнуц предпочел бы не знать того, что было ему известно, потому что боязнь темноты и одиночества, о которой он старался не думать, поджидала его, готовая прийти по первому зову.

— Пожалуй, я разденусь, — приободрил себя Дэнуц, шумно поднявшись с постели.