Читать «Меделень» онлайн - страница 123

— Ты не идешь, Моника?

— Мне холодно.

— Тогда я пойду одна.

— А дедушку не возьмешь?

Ольгуца улыбнулась.

— А кто дом стеречь будет?

— Эгей! Старики, что у огня сидят. А мы, молодые, пойдем на качели.

Одна с Дэнуцем!.. Не решаясь сесть рядом с ним на лавку, Моника примостилась на скамеечке лицом к очагу. Если бы огонь в очаге мог пройти насквозь через душу Моники, у Дэнуца над головой воссияла бы радуга…

…Столько доблестных дел свершил Фэт-Фрумос, что все они, вместе взятые, не уместились бы в шкафу, наполненном книжками сказок. Но и этого было ему мало. И он отправился дальше в поисках новых подвигов.

В сердце у Дэнуца отдавался топот копыт чудесного коня… Но что это: свист палицы? Нет. Муха. Фэт-Фрумос остановил коня. Дэнуц приоткрыл один глаз: у него на носу сидела муха. Он сморщился, муха тут же улетела. Его глаз следил за мухой, пока она не уселась Монике на голову. Тогда Дэнуц закрыл глаз.

У Моники были золотые косы, как у Иляны Косынзяны! Но что делал Фэт-Фрумос, когда оставался вдвоем с Иляной Косынзяной? Дергал ее за косы?

Нет. Целовал ее. Так говорится в сказке.

Но почему целовал?

— Моника, ты не знаешь, почему поцеловал Фэт-Фрумос Иляну Косынзяну?

Иляна Косынзяна отлично знала, но сердце у нее билось так сильно, что она не могла ничего ответить Фэт-Фрумосу.

В душе у Дэнуца возник неясный страх… как если бы Фэт-Фрумос вдруг умчался прочь и оставил его одного… Как же так? Ведь Фэт-Фрумос не боялся ни змеев, ни драконов и вдруг испугался Иляны Косынзяны!

Он открыл глаза. Протянул руку. Схватил Монику за косу и потянул к себе. Голова Моники откинулась назад; потеряв точку опоры, Моника упала на лавку. Глаза у нее были закрыты, лицо призрачно бледно, как аромат лилии.

Дэнуц склонился над Иляной Косынзяной. Ощутив ее легкое и теплое дыхание, услышав запах малины, отпрянул назад.

Все та же надоедливая муха села на легендарную щеку Фэт-Фрумоса. Сердце у Дэнуца вернулось на свое место. Он пальцем отогнал муху.

«Куда же мне ее поцеловать?» — размышлял Дэнуц, водя пальцем по щеке. Он выбрал кончик носа, так было, пожалуй, наименее опасно, поскольку эта точка дальше всего отстояла от остальной части лица.

Сама того не желая, Моника вздрогнула, ощутив губы Дэнуца на кончике носа. Поцелуй, словно мокрый цветок, упал на ее губы.

— Пусти! — вырвался Дэнуц, откинув голову назад. Я больше не буду играть с тобой в Фэт-Фрумоса.

Но для Иляны Косынзяны это была вовсе не игра.

* * *

Комната Дэнуца мало-помалу опустела. Солнечные лучи слабо освещали дно сундука, окутанного изнутри простыней; золотом сверкали на белье, положенном в верхнее отделение; а теперь угасали на опущенной крышке среди этикеток с названиями заграничных отелей.

В сундуке у Дэнуца таились всякие сюрпризы. В кармане каждой курточки лежал золотой наполеондор; серебряная копилка, подбитая лиловым бархатом, была наполнена серебряными монетами; коробка английских конфет; плитки шоколада «Вельма Зухард»; жестяная банка с драже «Марки»; мешочки с лавандой; душистое саше для носовых платков… Добрая половина души старинного шифоньера отправлялась в пансион вместе с сундуком Дэнуца, а он и не знал об этом.