Читать «Завещание рыцаря» онлайн - страница 14

Это звучало, как строчка из учебника истории. Однако я был уверен - Энтони говорит правду.

- А ты сам кем хочешь стать? - поинтересовался я. Энтони удивлённо посмотрел на меня - словно я спросил, есть ли у него голова.

- Военным, конечно!

- Понимаю, традиция… - кивнул я. Энтони помедлил, словно не был уверен, надо ли мне это говорить. И всё-таки сказал:

- Конечно… Но не только. Ты не читал Хайнлайна?

Хайнлайн был у меня почти весь. И мне он казался лучшим из западных фантастов. Поэтому я кивнул:

- Он мне очень нравится.

- Мне тоже. В его "Звёздной пехоте" есть такие слова… сейчас, подожди…

- Энтони отложил вилку и потёр лоб. - А, вот! "Высшее счастье, о котором только может мечтать мужчина - это заслонить своим смертным телом родной дом от того опустошения, которое приносит война." Я хочу быть военным, чтобы служить Англии - моей Родине.

Я задумался.

- У нас сейчас непопулярно быть военным. А многие вообще говорят, что военные даром едят свой хлеб, ведь на нашу страну никто не собирается нападать…

- У нас так тоже многие говорят, - кивнул Энтони. - Отец всегда смеётся.

И отвечает, что, когда соберутся, то едва ли предупредят. И тогда уже поздно будет готовиться. А те, кто в дни мира больше всех клянут армию, в дни войны больше всех скулят, чтобы их защитили. Но вы у себя слишком уж ругаете армию. Поэтому проиграли Чечне.

Я почувствовал, как снова ощетиниваюсь против воли:

- Наши храбро сражались, ты просто не знаешь!

- Знаю и не спорю, отец тоже так говорит. Но ваши люди не понимали, зачем эта война. А ваши газеты и телевидение открыто помогали чеченцам. Кто же во время войны разрешает выступать пацифистам?

- Твой отец их тоже не любит?

- Презирает, - твёрдо ответил Энтони. - Он говорит, что пацифисты больше, чем трусы. Это трусы, которые хотят, чтобы их уважали за трусость, как идейных борцов с насилием.

Я невольно подумал, что, учись Энтони у нас в школе, не видать бы ему пятёрок по биологии, как своих ушек. Наш биолог - как раз идейный противник любого насилия, и ничего ему против не скажи - сдонжит, как моя бабка говорит, со свету сживёт! Но ещё я подумал, что Энтони вряд ли стал бы молчать даже ради пятёрки. Похоже, он не такой.

- А ты кем мечтаешь стать? - спросил Энтони, снова берясь за вилку.

- Историком.

Так и не донеся вилки до рта, англичанин положил её обратно и уставился на меня, словно я сказал что-то странное. Потом почесал нос, смешно сморщил его и сказал:

- Очень удачно. Очень!

Глава 5.

На мой взгляд чай, заваренный Энтони, пить было невозможно - слишком крепкий, да ещё и с молоком. Но Энтони совершенно спокойно выпил обе чашки и спросил:

- Какая фирма?

- Чёрт его знает, - я уже сгорал от нетерпения услышать рассказ Энтони и меня совершенно не интересовала фирменная принадлежность моего чая. - "Майский Чай", по-моему…

- Покупай только "Липтон", - посоветовал Энтони совершенно серьёзно. Я поклонился:

- Непременно последую вашему любезному совету, сэр.

Англичанин засмеялся и хлопнул меня по плечу - довольно крепко: