Читать «Серпантин» онлайн - страница 72

Это было одно из тех воспомнинаний, о котором нельзя было со стопроцентной уверенностью сказать, что это был не сон...

Во всяком случае, больше ни наяву, ни во сне Линецкий своих песен не пел, стихов не декламировал... Да и не писал он с тех пор никаких таких стихов...

Со стихами было тогда же покончено, как и с белорусской невестой...

Мнение Степаныча всегда было важно для Линецкого, а когда он ещё проявил этакую солидарность, выйдя в тамбур, молча оставив девушку, хотя сам не имел никакого отношения к еврейству...

Всё-таки надо было провести с ней три дня в гостинице, - думал теперешний Линецкий...

Впоследствии он ведь не обращал внимания на такие мелочи...

Как-то привёл в свой номер девушку - с высоты его теперешнего холма почти что неотличимую от милиционерши, и, когда она уже сидела у него на коленях... На неё почему-то напала говорливость... И она расшептала ему на ушко самую большую для неё загадку: "Знаешь, я всё могу понять. Своих подружек. Всех. Даже тех, что с неграми. Но тех, что с евреями... Этого я никогда не смогу понять, нет..."

Линецкий ничего на это не сказал и не прогнал девушку с колен... И всё было так хорошо, что он даже слегка испугался. Перед этим у него был какой-то облом с совсем ещё юной и вполне даже симпатичной еврейкой... Всё было как-то не так... Не так, как надо... И он подумал: а не является ли для него такой вот животный антисемитизм возбуждающим фактором?

Ведь это было бы ужасно, - думал он тогда... Потому что в памяти всплыл рассказ родителей... О том, как их родственник, прожив с женой тридцать лет, вдруг подал на развод... И никто не знал, почему, за что...

А мама Линецкого знала, ей брат рассказал... Что случайно прочёл письмо жены подруге, где та писала между прочим... "И всё-таки иногда от него по-прежнему попахивает жидом".

Но опасения Линецкого оказались ложными, антисемитизм не стал для него фактором сексуального возбуждения. Во всяком случае, единственным... Инна ведь была еврейкой, да и не только Инна... С еврейками и с гойками всё происходило в среднем одинаково... Были то есть еврейки, с которыми всё получалось как-то вымученно, да... Но были же и такие, с которыми - полнокровно и душевно...

Что касается антисемиток, то тут у Линецкого не набралось достаточной статистики... Потому что кроме нежной милиционерши и белоснежки из лыжного лагеря, у него больше такого опыта не было... Все остальные девушки знали, что он еврей, и это не имело для них никакого значения...

Ну, может быть... если бы он прожил с кем-то тридцать лет...

Но мало ли чем тогда уже начинает друг от друга попахивать...

От женщины, которая спала рядом с ним на скамейке, пахло перегаром, во сне она приоткрыла рот... Линецкий снова закрыл глаза и увидел пластмассовый стаканчик, который тогда же купил, возле зала для дегустаций... На письменный стол, для карандашей... Усечённый конус, как бы свёрнутый из склеившихся между собой винных этикеток...

Это была маленькая... воронка пространства... С круглыми стенами из винных марок... И туда же всё ушло - маленьким смерчиком, дымком, дымком... Некоторые его гостьи стряхивали в стаканчик пепел... Сам он никогда этого не делал...