Читать «Украсть Ленина» онлайн - страница 129

— Ладно, — сказал он, возвращая яйцо Лакримозе. — Держи свой сувенир. Не думаю, что он может как-то помочь…

— Подождите! — вдруг закричал Дарк Маг, подпрыгивая на месте. — Подождите! Все сходится! Смотрите!

Он побежал к дубу и шлепнул его по толстой морщинистой коре.

— Вот дуб!

Веня и Лакримоза с удивлением смотрели, как Дарк Маг бегом возвращается к ним и поднимает с земли коробку из-под обуви.

— Вот сундук!

Парень поднял над головой эмалированный сосуд.

— А это называется утка! Я знаю! У меня дедушка в больнице с такой лежал!

— Ну и что? — оторопело спросил Веня. — При чем тут дедушка?

— Да какой дедушка! — кричал Дарк Маг, размахивая руками. — А вообще-то, и дедушка при чем. Кащей ведь — тоже дедушка! Помните сказку о Кащеевой смерти? На дубе сундук, в сундуке утка, в утке яйцо, а в яйце — иголка! Спорю на банку колы, что она там есть! Ну?

Он достал из кармана перочиный ножик. Веня сглотнул слюну.

— Режь! — сказал он хрипло. — Если все окажется действительно так, то к банке колы я лично добавлю тебе ящик коньяка. Или что вы там пьете…

Иголка была длинной, но тоненькой, так что Лакримоза сломала ее без малейшего усилия.

С кладбища Веня шел, уже не торопясь, с наслаждением вдыхая влажный осенний воздух. Дело было сделано, губительное безумие прекращено, хотя особых внешних указаний на то не последовало: небо не дрогнуло, земля не разверзлась, не грянул гром, и молния не сверкнула. Да и в честь чего ему дрожать, небу? В честь кого сверкать молнии? Много ли ему, небу, заботы до мелкой человеческой суеты? Миллиард муравьев туда, миллиард сюда… новых нарожают. И тем не менее, Веня знал точно, чувствовал всей кожей: кончено. Сгинула мерзкая погань, сдохла, вернулась в могильную мглу, где ей только и место.

— Сколь раз восстанет, столь раз умрет, — бормотал он в такт неширокому прогулочному шагу. — Сколь раз восстанет…

Мимо прогрохотал трамвай. Вот и еще одно свидетельство: транспорт снова начал ходить. И люди вокруг выглядели иначе: притихшими и потяжелевшими, будто снова вобрали в себя уже было выбравшуюся наружу тварь, и теперь она шевелилась у них внутри, в животе, перекручиваясь, устраиваясь, укладываясь до следующего раза и причиняя, таким образом, утробное неудобство, смущение кишечника и некрасивую отрыжку. Город приходил в себя, отряхивался, чесался, как проснувшийся в канаве пьянчужка, смутно помнивший, что накануне сильно буянил… но вот — о чем?.. почему?.. зачем?.. Тьфу, мать твою! Покрутить тяжелой нечесаной головой, да за хомут. Авось пронесет, авось простит барин, не спросит за ущерб. А если и выдерет на конюшне, так мы ж люди привычные… отчего же не выдрать, ежели, к примеру, для порядка?

На углу у знакомого магазина не было ни души. Хмурый хозяин сидел, заложив руки за голову и уставив взгляд в грязный заплеванный пол. На венино приветствие он не отреагировал — может, просто не услышал. Телевизионные экраны синхронно передавали новости из Петербурга: демонстрация рассосалась, власть уверенно контролирует ситуацию в городе, пострадавших нет. Давешняя микрофонная красотка теперь вещала от Исаакия. Веня прислушался.