Читать «Встречи с животными» онлайн - страница 31
Евгений Павлович Спангенберг
— Сначала сами их посмотрим, потом напишем об этом и другим покажем.
— А вы из самой Москвы, в городе живете?
— Я из Москвы, а вот он, Толька, близко отсюда, в Вербовке живет. Вербовку-то знаете, проезжали ее, когда на машине из города в Вострецово ехали?
— Может, и проезжали, только не знаем. Ведь мы в чащобе живем, дальше Вострецова не ездим. Да и недавно, в этом году сюда приехали.
— Откуда же? — спрашиваю я одну из женщин.
— Издалека, с Украины, из-под Полтавы. Там весной яблони, вишни цветут — все сады белыми станут, у реки в кустах соловьи. А здесь тайга молчит, мошка в глаза лезет — жить не дает!
Мне не видно лица собеседницы: как и у других женщин, оно завязано толстым бумажным платком. Мошки так много, и она так назойлива, что иначе невозможно работать. Видны только большие глаза. Они задумчиво смотрят на зеленую лесную завесу, но, вероятно, видят не тайгу Приморья, а другие, далекие и в то же время близкие сердцу картины — Украину.
— Значит, не нравится здесь, к родным местам тянет? И песни, наверное, на Украине оставила?
— Ничего, понравится! — уже другим, задорным тоном отвечает собеседница. — Везде люди живут. Порубаем тайгу, белую хатку зробим, вишни посадим — весной тоже цвести будут.
— Як хорошо зробышь, хорошо и жить будет, — добавляет ее соседка.
— А далеко эта узкоколейка идет?
— Нет, недалеко, с километр будет. Слышите, там кедру валят.
— Ну, спасибо за все, — поднимаемся мы и идем на шум падающих деревьев.
— Еще заходите в гости, дымком угощаться! — смеются работницы.
— Обязательно зайдем, если этой дорогой возвращаться будем!
Позади нас слышится негромкая песня. «Де ты бродишь, моя доля?» — вполголоса поет вкрадчивый молодой голос. За сердце берет знакомый мотив.
Песня Украины, девчата Украины и где же — в далекой тайге, в дебрях Приморья!
Вот и то место, где, проникнув в тайгу, работают лесорубы. Человек сорок мужчин, русских и корейцев, с лицами, закрытыми полотенцами, и в больших шоферских очках, здесь и там копошатся у машин на обширном вырубленном участке.
В центре, у самой узкоколейки, гора нарезанных бревен. Лебедка, производя массу шума, поднимает их в воздух и одно за другим грузит на площадку вагонетки. Пахнет дымом и сырой древесиной. В стороне, на крутом склоне сопки, среди уже поредевшего леса, кипит работа, наполняя тайгу необычным хаосом звуков. Гудят, ревут тракторы; под их напором ломаются молодые деревья, невыносимо визжат электрические пилы, с грохотом ломая ветви, валятся на землю вековые кедры.
— Пойдем-ка отсюда, — обращаюсь я к мальчугану, — ведь ни помочь лесорубам, ни помешать рубке тайги мы с тобой не сумеем.
И мы, минуя сваленные деревья, поднимаемся по склону до вершины сопки. Впереди, где-то за чащей леса, опять лесная долина, а за ней новая сопка. Медленно мы достигаем и этой вершины.
«Неужели так прекрасна Украина и так плохо здесь, в дебрях Приморья? — невольно думаю я, вспоминая слова работницы. — Отойдите подальше от жилья человека, поднимитесь на вершину сопки, взгляните оттуда, и тайга представится вам совсем иной, в другом виде».