Читать «Меч и щит» онлайн - страница 184

— По линии Файра — да, — кивнул Фланнери, — а если по линии Валы, то оно нам двоюродный дядя. Но, думаю, при столкновении с ним об этом родстве лучше не упоминать, ему, как я говорил, не впервой убивать и более близких родственников, как, впрочем, и другим членам нашей семьи.

Мы с Мечиславом дружно ощетинились, восприняв эту последнюю фрасу как намек на вражду между нашими матерями. Но затем я расслабился, сообразив, что он имеет в виду разных богов, которые нам тоже как-никак доводятся родственниками. А уж они, если верить мифам, вытворяли друг с другом такое, что куда там нашим бедным мамочкам!

— Но почему оно привязалось к нам? — вернулся я к вопросу, с которого и начался разговор. — И почему оно обзывает нас Сынами Погибели?

— Трудно сказать, — ответил Фланнери. — Неизвестно, в какой мере у него сохранились божественные способности. Но, скорее всего, после многочисленных ударов чугунным кнутом у него в голове окончательно все перемешалось, и оно путает свой бред с пророческими видениями. Есть сильные подозрения, что это оно стояло за вылазкой Суримати, увидев в появлении нашего отца какую-то угрозу для себя. Вспомните, как Суримати возник неизвестно откуда со своей армией у самых границ Антии. Где он, спрашивается, ее набрал? Ведь ни в Михассене, ни тем более в Романии столько бойцов не найдешь. И уж точно Оно научило Суримати заклинанию, которое отправило нашего отца туда, откуда он явился — причем задолго до истечения положенного девятилетнего срока.

— Так вот, значит, что он выкрикнул «на непонятном языке», — задумчиво произнес я. — Хотел бы я знать, на каком именно. Ведь, по словам Скарти, Глейв отлично понял это заклинание.

— Оно было на том же языке, на котором вы с Мечиславом обменялись при встрече поэтическими любезностями, — ответил Фланнери. — можете считать это своеобразным отцовским наследием — присущий демонам дар панглоссии, умение говорить на любом языке. Наш отец им обладал в полной мере, так что он понял бы то заклинание, на каком бы языке его ни произнесли. Но оно прозвучало на его родном языке, именно это его так потрясло.

— А откуда ты знаешь, на каком оно было языке? — с подозрением спросил Мечислав. — Тебя ведь там и близко не было. Как, впрочем, и нас, — самокритично добавил он.

Пожать плечами Фланнери не мог из-за посоха и поэтому лишь мотнул им туда-сюда.

— Я расследовал это дело, — признался он, — уж очень странными показались действия Суримати. Ведь он был обречен на гибель еще до битвы при Нервине. Маги нипочем не простили бы ему открытого нарушения Субатанской Симфонии.

— Какой еще Симфонии? — спросил я, придерживая Уголька, который снова начал набирать разгон, хотя Фланнери это, похоже, нисколько не беспокоило; он ответил на мой вопрос так, словно мы сидели в креслах у камина, ведя неторопливую беседу о делах минувших лет.

— Маги уже давно, еще в середине Черного Тысячелетия, поняли, как опасно сосредотачивать в одних руках светскую и магическую власть, — с видимой неохотой объяснил он. — Слишком часто это приводило к бедствиям едва ли меньшим, чем в Роковое Девятилетие, когда Вала перебила богов. И тогда, в четыреста пятьдесят третьем году, маги, собравшиеся в долине Субатан (это в нынешней Харии, а тогда там еще было царство таокларов), постановили, что все маги должны, независимо от своих политических пристрастий, служебного долга и личных отношений, уничтожать любого собрата по ремеслу, вздумавшего примерить корону. Маг может быть лишь советником короля, но королем — никогда. Правда, иной раз такой советник обладал властью большей, чем король, но, поскольку формально Симфония не нарушалась, хитреца, как правило, не трогали. Но рваться к власти путем завоеваний не дозволялось ни одному магу, их всегда быстро уничтожали.