Читать «Меч и щит» онлайн - страница 179

— А я думал, они вообще не могут умереть, — удивился Чеслав, — ведь не зря же их называют бессмертными, верно?

— Неверно, — возразил Фланнери. — Умереть они могут, но… ненадолго. Уже на следующие сутки они воскресают. Однако если воскресать нечему, короче, если уничтожить тело убитого бога, то смерть наступит и для него. Но Альма не могла так поступить ни с кем, тем более со своими потомками. Однако, поскольку что-то сделать все же требовалось, она решила породить свою, так сказать, Гневную Аватару или Ипостась, без всякой помощи Космоса и Хроноса, поскольку разочаровалась в их потомстве. И родила Она Валу…

На этом месте его рассказ был прерван требовательным свистом. Это снемус, недовольный нашей затянувшейся беседой, требовал, чтобы его снова покормили. Это вернуло нас к действительности, и мы обнаружили, что, увлекшись рассказом, не заметили наступления сумерек. Доев вместе со снемусом оленину, мы улеглись спать, не потрудившись выставить караул, уверенные, что колдуны монализировали лихих людей на много миль вокруг и нам не угрожает ничего такого, с чем не справится Уголек.

Глава 16

На следующее утро нас снова разбудил снемус, бегавший по нам, как скакун по ипподрому, норовя царапнуть по лицу. Когда я открыл глаза, он свистнул, выражая желание завтракать.

— Нам самим бы чего перекусить, — проворчал, вставая, Мечислав, но тем не менее достал из тороков хлеб и сыр для всех нас, включая и снемуса. Хлеб зверек есть не стал, но кусочек сыра слопал с удовольствием и потребовал еще. А когда ему не дали (припасов и правда осталось маловато), не успокоился и стал тыкаться носом в бочонок с пивом. Такого нахальства Мечислав стерпеть не мог, он зажал большой палец правой руки между указательным и средним и ткнул им в нос снемусу. Что бы ни означал этот фаллический символ, снемус, видимо, понял беспочвенность своих притязаний и пива больше не просил, но еды требовал по-прежнему, и Мечислав наконец уступил. Подбросив обглоданную вчера оленью кость, он, явно рисуясь, выхватил Погром и разрубил ее на лету, продольно. Половину костного мозга отдал снемусу, а другую намазал на хлеб и съел сам. Такого я, разумеется, спустить не мог и потому взял другую кость, подбросил и, выхватив Кром, разрубил точно так же. Правда, со снемусом я костным мозгом делиться не стал, с него хватит и полученного от Мечислава, а предложил половину Флаинери, полагая, что ему повторить такой фокус выскакивающим из посоха клинком будет затруднительно. Но он мое предложение отверг и, взяв третью кость, расколол ее ребром ладони, чем, надо признать, утер нос нам обоим.