Читать «Азбука жизни» онлайн - страница 41

Корм для психоаналитика.

Вокруг дома Розы Абрамовны было довольно грязно, а под крыльцом был устроен специальный ящик, в котором копились остатки хлеба, в большом количестве. Мы тоже приносили. Роза Абрамовна размачивала хлеб в воде, в ведрах, и это было корм для ее коз. Козье молоко считалось целебным и особенно полезным для детей. Было оно, конечно, ужасно невкусным, как всякое молоко, но — ходить за ним через всю Новгородскую улицу, кормить с руки коз, трогать их рожки, слушать про мужей Розы Абрамовны…

…Куда она подевалась со своими козами, когда нас всех выселили и поселок снесли? Лучше б мне больше никогда не бывать на Новгородской улице, но я как-то случайно оказалась там пару лет назад и, к особому несчастью, летом. Одинаковые белые уродливые дома. Да что их ругать, все и так понятно.

А что ожидала я там увидеть? Цепочные карусели с билетами по пятачку? Голубой штакетник? Заросшую клевером клумбу — круг из кирпичных зубчиков? Несрубленную старую яблоню? И куст крыжовника? И пятилетнюю себя?

Ленин

Ленину я обязана самым фантастическим подарком из всех, что мне доводилось получать в жизни (а мне дарили и танк почти в натуральную величину, и коврик из жетонов, дающих право разового проезда в московском метрополитене имени опять-таки Ленина, чудовищно уродливого Микки-Мауса толщиной с гору).

В десятом классе у нас была учительница истории и обществоведения Ольга Демьяновна Мудрак. Она была молодая, только что из университета, без особых ораторских способностей. И без особого обаяния. О том, как к ней относились ученики нашей английской спецшколы, я лучше умолчу. Умолчу и о том, как ее называли.

Меня она почти любила — уже за то, что я на ее уроках не участвовала в соревновании, кто громче крикнет неприличное слово. Играли ни на что, просто на интерес.

Мне не нравилась Ольга Демьяновна, но я сочувствовала ей, как изгою. Это сочувствие мне дорого обошлось: она заставила меня писать сочинение для какой-то районной олимпиады школьников.

Я бы отбоярилась, но одна из предложенных тем покорила своей абсолютнейшей, космической непонятностью. Что-то про современное рабочее движение в странах капитала, про критику оппортунизма и ревизионизма. Мудрак дала мне несколько политиздатовских брошюр, и я довольно ловко состряпала нужный объем связных слов. В смысл слов я даже не пыталась вдумываться, но все-таки отметила какого-то симпатичного старика Бронштейна, который утверждал, что цель — ничто, а движение — все. Бронштейна я представила себе похожим одновременно на Эйнштейна, Троцкого и Буравчика, который открыл в физике правило правой руки. Его идея перманентного движения как самоцели показалась мне более чем ценной. Впрочем, писать это в своей работе я благоразумно сочла совсем излишним.

Я написала все правильно. Мудрак была счастлива. Моя компиляция заняла какое-то место. Да, вспомнила: это была не районная, а городская олимпиада. Горжусь. Мне пообещали грамоту и памятный подарок. Для торжественного вручения пригласили в музей Ленина. Мама была очень заинтригована именно подарком: неужели, говорила она, тебе дадут бюст Владимира Ильича? Куда же мы его поставим?