Читать «Путешествия по Европе» онлайн - страница 120

Стамбул

Мы с Кацем ехали из Софии в Стамбул на Восточном экспрессе. Я думал, что путешествие будет очень экзотичным — даже воображал, что какой-нибудь слуга в тюрбане будет обходить нас с чашками сладкого кофе и горячими полотенцами, но вагон оказался ужасным во всех отношениях: душный, зловонный, переполненный, обшарпанный, медленный. К 1973 году Восточный экспресс был не более чем названием на ржавом куске металла. А спустя пару лет старый поезд, курсирующий между Белградом и Стамбулом, вообще перестал ходить.

Когда мы покинули Софию, у нас было отдельное купе, но через пару остановок к нам ввалилось большое семейство толстых, шумных людей, являвшихся ходячим свидетельством пагубности имбридинга. Они были нагружены картонными чемоданами и авоськами. Новые пассажиры разместились на нижних полках, загнав меня с Кацем в разные углы, и немедленно начали копаться в сумках с провизией, доставая маленьких рыбешек, ломти черствого хлеба, крутые яйца и куски мокрого, вонючего сыра. Его запах напомнил мне, как однажды, вернувшись с летних каникул, мы обнаружили, что мать по невнимательности заперла кошку в кладовке на три самые жаркие недели года. Они ели, громко чавкая, вытирая жирные пальцы о рубашки, а потом, погрузившись в глубокий сон, во время которого икали и бессвязно что-то бормотали. По странной причуде балканского пищеварения во время сна они еще больше разбухли и окончательно вытеснили нас в углы, буквально размазав нас по стенкам. Это мучение продолжалось двадцать два часа.

К этому моменту мы с Кацем провели вместе почти четыре месяца и до смерти надоели друг другу. У нас бывали дни, в течение которых мы либо бесконечно ссорились, либо совсем не разговаривали. В тот день, насколько я помню, мы не разговаривали, но поздно ночью, когда поезд медленно катился по заросшей кустарником пустоши, именуемой Турцией, Кац вывел меня из легкой полу бредовой дремоты, похлопав по плечу и спросив:

— Что это в твоем ботинке — собачье говно? Я подскочил.

— Что?

— Что это в твоем ботинке — собачье говно?

— Не знаю, анализ еще не вернулся из лаборатории, — ответил я сухо.

— Я серьезно. Это собачье говно?

— Откуда мне знать?

Кац наклонился вперед, чтобы хорошенько рассмотреть и осторожно понюхал.

— Так и есть. Это собачье говно, — объявил он со странным удовлетворением.

— Так молчи об этом, а то всем захочется.

— Иди и почисти ботинок. Меня тошнит. Началась ночная перебранка шепотом.

— Иди и сам почисть.

— Это твои ботинки.

— А мне даже нравится. Кроме того, это перебивает запах мужика рядом со мной.

— Меня тошнит.

— Ну это же не я насрал.

— Я думаю, что ты мудак.

— Ах вот как?

— Да, ты стал мудаком с самой Австрии.

— Ну, а ты мудак с самого рождения.

— Я? — оскорбленный взгляд. — А ты был мудаком еще в утробе, Брайсон. У тебя было три хромосомы: X, Y и Й.

Так оно и шло. Стамбул явно был не для нас. Кац ненавидел и его, и меня. Я в основном ненавидел Каца, но Стамбул мне тоже не особенно понравился. Он был вроде поезда, который привез нас сюда, — жарким, вонючим, перенаселенным и обшарпанным. Улицы были полны мальчишек, которые воровали все, что вы не держали обеими руками, а еда просто ужасной — один зловонный сыр и таинственные куски чего-то липкого. Однажды нас чуть не убили, когда Кац спросил у официанта: «Скажите, ваши коровы срут прямо в тарелки, или вы потом сами раскладываете?»