Читать «Авантюристы» онлайн - страница 31

— Как хорошо здесь, — тихо сказала она.

— Да… жаль будет уезжать отсюда.

— Но ведь вы еще поживете здесь.

— Нет, добрая Марья Дмитриевна, я завтра еду.

— Как завтра? — испуганно спросила она.

— К сожалению, да.

— Кто же вас гонит отсюда?

Фон Вульф, глядя вдаль, не заметил, как она побледнела, и продолжал тем же равнодушным тоном, несколько задумчиво:

— Я ведь бродяга, Марья Дмитриевна, мне не сидится на месте. Я говорил вам, что родился в Голландии, но меня не тянет туда, может быть, потому, что детство и раннюю молодость я провел в Цесарии. Потом служил в Пруссии. Служба надоела, и я стал скитаться, как цыган. Вояжировал я по Франции, Гишпании, по Италии. Соскучился и там. Дай, думаю, проберусь в Россию — страна неведомая, обычаи мне незнакомые. И вот я уже пять лет в России. Русский язык, хоть и труден он, но мне дался скоро, и видите, что я говорю, как русский. Много за это время я успел перечитать по-русски, многое из Державина наизусть знаю… Но стал я и в России скучать… Не знаю, где и деваться. И надумал я закатиться в Турцию, только не знаю, каким путем. Хотелось бы вот так, по этому синему морю, да боюсь, что опять Россия начнет войну с Турцией, и тогда я не знаю, как и быть.

Он замолчал. Далеко в море белели паруса.

— Вон под теми бы парусами и улететь далеко-далеко, — продолжал он задумчиво, — недаром Милашевич называет меня мечтателем… Может быть, это и правда… Но меня всегда тянет к чему-то неведомому…

— И вам никогда не жаль расставаться? — тихо спросила молодая женщина.

— С кем?

— Ну… со знакомыми… с родными…

— У меня нет родных, один отец, да и с тем я чуть ли не с детства не видался.

— А друзья? — спросила еще тише.

— Какие у бродяги друзья!

— Ну… хоть бы Милашевич.

— Милашевич добрый малый, только… да что об этом говорить! Я ведь отпетый.

Занятый своими собственными думами, он ничего не замечал. Между тем Ляпунова, нервно теребя свой платок, с трудом удерживалась, чтоб не заплакать.

— А разве вы никого не любили? — спросила она чуть, слышно.

— Э! Добрая Марья Дмитриевна, эта роскошь не для бродяг.

Он машинально поднимал с земли камни и сбрасывал их с обрыва. Брошенные камни, стремительно низвергаясь по отвесу, срывали на пути другие камни, и все это с грохотом падало в море.

Вдруг ему показалось, что около него кто-то тихо всхлипывает. Подняв голову, он увидел, что Ляпунова, припав лицом к платку, беззвучно рыдала.

— Марья Дмитриевна, что с вами? — испуганно спросил он.

Молодая женщина не отвечала. Только голова ее и плечи подрагивали.

— Ради Бога! Марья Дмитриевна! Вам нездоровится.

Он хотел было отнять ее руки от лица, но она еще с большей силой припала к ним и продолжала плакать.

— Дорогая! Марья Дмитриевна!

— Оставьте меня! Вам никого не жаль…

— Милая! Добрая моя, я не знал, я не смел…

— Поезжайте в Турцию!.. Там найдете себе турчанку…

Бледный, с дрожащими губами, он вскочил на ноги, в одно мгновение поднял с земли рыдающую женщину и понес ее, сам не зная куда, осыпая поцелуями ее плечи и щеки…