Читать «Авантюристы» онлайн - страница 25
Даниил Лукич Мордовцев
В описываемый нами вечер, 22 мая 1787 года, на месте развалин этого храма, над глубочайшим обрывом, на скалистое подножие которого тихо, гармонически набегали волны бирюзового моря и так же тихо, гармонически, с шепотом трущихся одна о другую галек и с белоснежною пеною снова уходили в это спокойное бирюзовое море, сидели какие-то двое мужчин, по-видимому, военные и, казалось, предавались мечтательному созерцанию расстилавшейся перед ними картины, прислушиваясь к тихому плеску моря у подножия обрыва и к жалобным крикам чаек.
— Так бы, кажись, и не сошел с этого места, век бы глядел на это синее море, на скалы, на эти лиловые горы, век бы слушал, как шепчется о чем-то море у берега, никому не поведая своих тайн, и все думал бы, думал, — сказал один из них, задумчиво глядя вдаль.
— А о чем думал бы? — спросил другой, чертя палкой по обломкам камней.
— О чем? Я и сам, брат, не знаю; о том, что шепчет это море, о чем плачут эти чайки.
— Эка выдумал! Да море ничего не шепчет, так, зря плещется. А о чем плачут чайки — да просто рыбы захотели: они ведь жадные, все им жратвы мало.
— А все же думается, — возражал первый.
— Чудак ты, посмотрю я на тебя, — качал головой его собеседник, — мечтатель ты!
— А разве тебе ни о чем не думается?
— Ни о чем… ну, конечно, поесть это хорошенько, выпить, переглянуться с пригоженькой.
— Ну да я не о том… Я вот сижу тут с тобой, а мне и думается многое, многое: как когда-то смотрела на это же синее море Ифигения, как пристал к берегу ее брат, как Одиссея прибило к этим берегам.
— Да, может, этого никогда и не было, а ты свои мозги бередишь.
— Нет, было… Вот и чайки всегда так кричали… Да и чего не видел этот берег! И генуэзские, и венецианские корабли, что приезжали в Крым за невольниками, и чубатых казаков на их лодочках, и Одиссея…
— А, ты все со своим Одиссеем! Ты скажи лучше, что теперь эти татарские берега видят: великую русскую царицу, цесарского императора, разных посланников, весь генералитет! Вон посмотри, как в Севастопольской бухте расцвечены всякими флагами корабли… А то Одиссей, Ифигения! Да эти полуголые грекосы ничего подобного и не видывали.
Вдруг внизу, значительно правее того места, где сидели собеседники, за обрывом крутой скалы послышался отчаянный женский крик.
— Спасите! Спасите! — доносились откуда-то вопли невидимой женщины.
Собеседники вскочили на ноги и стремительно бросились к тому месту обрыва, откуда неслись крики. Когда они обогнули один выступ скалы, то за ним, у края бездны, неровными зубьями и отвесною потом стеною спускавшейся прямо в море, увидели мечущегося в отчаянии пожилого толстого мужчину, который заглядывал вниз, в бездну, и в ужасе кричал неведомо кому: