Читать «Молодожен» онлайн - страница 4

— Ах вот оно что…

— Ну так с каких пор ты живешь в Токио?

— С восемнадцати лет. Сразу после того, как умерла мама и я уехал из дома. Все это время я жил в Токио.

— И как тебе живется с женщиной в доме?

— Иногда мы подолгу беседуем ни о чем, о каких-то повседневных мелочах, уже намозоливших мне глаза, и тогда у меня возникает странное чувство отчуждения. Но Ацуко — моя жена — принадлежит как раз к тому типу женщин, которые считают, что нет ничего важнее этих мелочей. Хоть и памяти не хватит припомнить, когда это было, она так же отчетливо видит — как если бы это происходило сию секунду — спину малышки-кузины, рыдающей над мертвым котенком; нога матери в шлепанцах — топ-топ-топ, — осторожно проходящей мимо дочкиного изголовья. Получается, что она как бы становится инородным телом среди теплоты и отзывчивости других людей. Очень неприятное чувство.

— Да, я полагаю, это не очень приятно.

— Собственно говоря, куда ты едешь? — поинтересовался я после короткой паузы.

— Да так. Просто езжу в электричке, смотрю по сторонам. Я будто несусь по бесконечной прямой — уж и не помню, когда это все началось. Большинство людей этого не понимают. Они считают электричку такой специальной коробочкой, которая с завидным постоянством приезжает по утрам забрать их, предъявивших свой проездной контролеру на пропускном пункте. А по вечерам электричка неизменно привозит их обратно — каждого на свою станцию. Ты со мной согласен?

— Но ведь если бы это было не так, люди ощущали бы безудержный страх, абсолютную неуверенность в происходящем.

Женщина кивнула и продолжила:

— Так ведь я и не призываю никого, подобно мне, ездить без конца в электричке. Это — психологическая проблема. Если посмотреть на все с точки зрения человеческого существования, то, в случае исчезновения границ между социальной функцией электрички и дома, почти все находящиеся в вагоне люди, используя только наличные средства, имеющиеся у них в кошельке, могут уехать на удивление далеко.

— Ну, наверное…

— Я все время об этом думаю, когда еду в электричке.

— Все равно больше нечего делать.

— Пока мы в электричке, мы все поставлены в одинаковые условия. Некоторые читают, некоторые рассматривают рекламу, некоторые слушают музыку. А я, например, размышляю об огромном потенциале, заложенном в электричке.

— А почему ты вдруг решил превратиться в красивую женщину?

— Потому что мне захотелось поговорить с тобой — с человеком, не захотевшим выйти на своей остановке. Хотел привлечь твое внимание, просто так… без задней мысли…

Тут я совсем перестал понимать, с кем и о чем я говорю. Я бездумно наблюдал, как электричка после очередной остановки вновь соскальзывает прямо в ночь и объятый тьмой район, в котором я живу, все удаляется и удаляется…

По отношению к человеку, сидящему рядом, я испытывал некое теплое чувство. На меня повеяло воздухом тех мест, где любовь перемешивается с ненавистью так, что и не отличишь одно от другого. Однако вместе с тем я почувствовал, что в моем новом знакомом сокрыто нечто, к чему почти невозможно приблизиться, к чему опасно прикасаться. Я испугался до сердечного трепета. И вовсе не потому, что был пьян или не в себе, — скорее, от инстинктивного осознания своей ничтожности, малости. Такое чувство, вероятно, охватывает дикое животное, столкнувшееся с гораздо более сильным соперником. Больше всего это ощущение похоже на безудержное желание убежать.