Читать «Мастер дымных колец» онлайн - страница 284

— Не смей.

— …Хотя и способен на самопожертвование, — продолжает рассудительный голос. — Вот и вся твоя гвардия. Да, еще Караулов, но это уж совсем смешно. Кстати, куда он запропастился? Куда исчез наш неугомонный муженек, обратно, что ли, в медвежью клетку подался? Гляди, будет потом пугать скорую помощь: бездна, бездна! Ой, чуть не забыл, отражение картинно хлопнуло себя по высокому лбу, — Чирвякина чуть не забыл. Его не трогай, успокоился твой Марий Иванович в каморке у лесника. Как увидел мексиканские заросли, сразу успокоился, понял, что не сон была его жизнь, а реальная судьба. Ему теперь доподлинно известно, что есть такое мусор, и почему из мусора вырастают кактусы. Теперь, кажется, все.

Наступает короткая пауза.

— Да, о чем это я? Чертовски хочется курить. Поищи там на столе, может быть, Бошка оставил.

Чуть погодя отражение чиркает спичкой, затягивается и с наслаждением выпускает идеально круглое дымное колечко.

— Машина дрянь оказалась, даром что государственная. Согласись, простовата.

— Я и так знал, — оправдывается человек и тут же жалеет.

— Ну уж, знал. А зачем же рычаги трогал? Нет, дорогой мой, врешь. Неужели бы ты, повелитель вселенной, согласился выступить против такого простого устройства? Ведь обидно победить коварное чудовище, а потом узнать, что оно есть обычная ветряная мельница…

— Врешь, я ни с кем не боролся. Я просто использовал, просто направлял, чтобы… Я действовал… — человек замялся.

— Ну, ну. Не стесняйся, изреки заветное слово. Не бойся, при мне можно. Ты думаешь, если скажешь, то все в одночасье и разрушится. Но это не так. Другое дело, если на публике, так сказать, публично, — тогда, естественно… Но здесь, в гордом одиночестве, не сомневайся, шепни на ушко, нас никто не услышит.

— Не приставай. Я уже и забыл, про что думал.

— Ах-ха, видно, не уступит ни за что. Гордый, упрямый, умный. Ну, так я обнародую, я знаю, как ты дорожишь этим словом, оправдываешься, лелеешь по ночам. Потому что слово твое — ВОПРЕКИ, да золотыми буквами в черном небе.

— Да, вопреки, — теряя чувство юмора, настаивает человек. — Вопреки тупости и невежеству, вопреки насилию, вопреки…

— Вопреки ветряным мельницам, — заканчивает существо, снова с удовольствием затягивается и сбрасывает пепел прямо на пол. Еще раз пускает дымное кольцо и изрекает: — А ведь ты жаден, Сергей Петрович. Да, очень жаден, жаден беспредельно, до крайности, до отвращения. Женщины тебе одной мало, земли — недостаточно, тебе подавай еще и небо, и не просто в смысле орбитального полета, тебе хочется, чтобы и там без тебя что-нибудь не произошло, чтобы и там кто-нибудь о тебе вспомнил. Ах, жаден, жаден, даже бессмертием пожертвовал из жадности, из неуемной варфоломеевской жадности.