Читать «Презумпция виновности» онлайн - страница 119

Когда количество сержантов у лунки удвоилось, у слесаря заклевало. Ловким движением подсекая добычу, он схватил леску рукой и стал работать как альпинист, вынимающий из пропасти веревку после падения с нее товарища.

Когда очередной окунь был где-то между льдом и дном, сержант, знающий о голубых марлинах почти все, шагнул и со свистом врезал палкой по лопаткам рыбака.

Тот остановился, прокряхтел: «Все равно никуда не денется», сплюнул на снег и выпрямился. В нем было не более ста шестидесяти сантиметров роста и килограммов шестьдесят веса.

– А вот за это можно и по бебикам получить, – сказал он, уворачиваясь от второго удара и нанося сокрушительный удар сержанту-ихтиологу между ног.

Через минуту он и Сашка лежали у лунки, тяжело дышали и слушали разговор старшего сержанта с коллегами из райотдела. Сержант скулящим голосом докладывал о поимке двоих преступников, совершивших на них нападение. Голос из радиостанции, потрескивая и прерываясь, спрашивал, кто напал и зачем, сержант рассказывал. И чем дольше он это делал, тем ярче и пронзительнее выражался его невидимый собеседник.

– Да на кой они нам нужны?! – кричал он. – Вы давайте всех, кто без паспорта на рыбалке, сюда везите! А то я тут от скуки умираю! Ты привез, а мне с ними полдня отписываться! В своем уме?!

– Они оказали сопротивление, – объяснил старший.

– А вы их зачем? Ходите, сами залупаетесь, вас бьют, а потом пишете, что на вас напали. – Сашка даже поднял голову, услышав в словах неизвестного правду именно в том виде, какая она есть. Голос между тем помолчал, после чего велел задержанных отпустить и заняться тем, чем было велено, – розыском Пикулина.

Слесаря после этого пнули три раза, Сашку – один.

Вытирая с губы кровь и с чувством глубокого удовлетворения разглядывая две спины, затянутые в синюю материю, Пикулин не выдержал и выплюнул на снег розоватую слюну вместе с негодующим:

– Я не знаю, куда ты «заезжал» и сколько раз, но там, где сидел я, за такие дела били рожу.

– Не понял… – не ожидавший таких откровений, рыболов поморщился.

– Сейчас поймешь, – процедил Сашка и неуловимым хуком срубил его с ног.

Отбил рукой летящий в его голову ледорез и врезал еще. Дабы исключить необходимость озираться, шагнул и с разворота пробил в третий раз.

– На марлинов он голубых обиделся. Из-за меня, мать твою, все «красные» Холмска своих семей третьи сутки не видят, а он тут решил на патруль залупаться! Вытащи, мудак, там окунь, наверное, уже сам повесился!

Кровь сочилась и сочилась, а до берега оставалось еще около пятидесяти метров. Были хорошо видны фонари стоп-сигналов отъехавшего «уазика», тормозящего на подъеме. И вдруг Пикулин увидел, что милицейская машина, остановившись на самом пригорке, включила задний белый фонарь.

Зачем бы им ехать обратно?

И Сашка прибавил ходу.

Через несколько шагов, стараясь побыстрее взбежать по лестнице на набережную, он краем глаза видел двоих в синем, выскакивающих из машины с пистолетами в руках и также рвущихся наверх. В руке одного из них был знакомый Сашке документ – белый лист бумаги с ксерокопией чьей-то фотографии. И Пикулин уже точно знал, чьей фотографии.