Читать «Доктор Паскаль» онлайн - страница 182

– Иди скорей… О, ты еще меня застанешь, это случится не сейчас.

Наконец рассвело, занялось бледное ноябрьское утро. Паскаль еще раньше попросил открыть ставни и, оставшись один, стал следить, как разгорается свет последнего – он в этом не сомневался – дня его жизни. Накануне шел дождь, нежаркое солнце было словно окутано дымкой. С ближних платанов долетал гомон пробудившихся птиц, а там, вдали, где-то среди спящей долины протяжно и жалобно свистел паровоз. Паскаль был один, совсем один в большом мрачном доме, он ощущал его пустоту, прислушивался к окружающей тишине. День наступал медленно, и Паскаль продолжал следить, как ширится на оконном стекле белое пятно света. Потом пламя свечи поблекло, и комната выступила из полумрака. Он ждал, что утро облегчит его страдания, и не обманулся; на него успокоительно действовала обивка цвета утренней зари, знакомая мебель, просторная кровать, где он любил и где собирался умереть. Под высоким потолком, в трепетном воздухе спальни веяло чистым ароматом юности, бесконечной сладостью любви, которые нежили его как привычная живительная ласка.

Хотя приступ кончился, Паскаль очень страдал. Мучительная боль в груди не проходила, а онемевшая левая рука оттягивала плечо, словно была свинцовой. В бесконечно долгом, томительном ожидании помощи, которая должна была прийти вместе с Мартиной, ему не оставалось ничего другого, как сосредоточиться мыслями на страдании, о котором кричало все его тело. И он смирялся, не находил в душе возмущения, поднимавшегося в нем прежде при виде физической боли, которая выводила его из себя, как противоестественная и бесцельная жестокость. Даже усомнившись в возможности исцеления, он врачевал больных, только чтобы победить ее. И не потому ли он безропотно принимает теперь муки, выпавшие на его долю, что поднялся еще на одну ступень в своей вере в жизнь и достиг той просветленности, благодаря которой жизнь представляется совершенной, даже при роковой неизбежности страдания, которое, быть может, является ее движущей силой? Да! Прожить всю жизнь, прожить и выстрадать ее всю, не возмущаясь, не дерзая менять ее к лучшему, и устранять из нее страдание – вот подлинное мужество и подлинная мудрость, – умирающий ясно видел это, и, желая отвлечься, забыть о боли, он возвращался к своим последним теориям, мечтал о возможности использовать страдание, претворить его в действие, в работу. Если, становясь просвещеннее, человек острее чувствует страдание, то он, вполне вероятно, становится также более сильным, более закаленным, более способным к сопротивлению. Мозг развивается и укрепляется от упражнения, если только не нарушено равновесие между получаемыми ощущениями и отдачей их в виде работы. Но тогда мы вправе мечтать о таком человечестве, у которого количество труда будет настолько совпадать с суммой ощущений, что даже из страдания люди научатся извлекать пользу и тем самым упразднят его.