Читать «Дочь седых белогорий» онлайн - страница 3

На дверях небольшой замок. Нет, не от воров. Какие могут быть среди тунгусов воры? Так просто, для вида, что в складе никого нет. Замок – не преграда. Рядом с дверью на стене висит чьё-то ружьё. Он схватил его, ударил прикладом по щеколде, замок отлетел. Путь к богатству свободен! Внутри помещения темно, как в зимнюю ночь. Но это не помеха. В складе он знает каждый сантиметр и, как крот в своей норе, на ощупь, может разобраться, где что лежит.

В первую очередь самое ценное: соболя! Соболь – по-русски. Дынка – по-тунгусски. Какая разница, как называть? Важно другое, как светятся глаза у модных красавиц при виде шоколадного меха. Русские скупают шкурки за порох, муку, сахар или водку. А на западе за них дают золотые монеты. Самая дешёвая шкурка стоит в двадцать пять раз дороже, чем здесь. Вот они, упакованные в бунты. В каждом по сорок штук – «сорока», как принято называть с незапамятных времён при торговле с купцами. Каждый бунт он упаковывал своими руками и помнит, где, в каком мешке лежат самые чёрные козаки, где шоколадные, а где серого, мышиного цвета.

Начал выбрасывать их в дверь на улицу, как можно дальше, чтобы не упала искра. Семнадцать поток. В каждой потке по два «сорока». В целом получается тридцать четыре сорока, или одна тысяча триста шестьдесят соболей. Ещё один сорок не набран, на верёвочке десятка полтора штук. Их тоже на улицу. Справа, на пряслах – пятьдесят восемь лисиц, двадцать шесть рысей, сто пятьдесят четыре песца, двадцать две выдры. Слева, в бунтах, белка. Около семи тысяч штук. Накидал гору.

Надо не один десяток оленей, чтобы увезти все потки. Он всё знает точно, сам принимал пушнину. Для одного – это целое состояние. Стоит только переправить «туда» – и можно обеспечить себе безбедную жизнь. Ещё раз проверил все углы склада – пусто. Больше ничего нет.

На улице на мгновение задержался. Первая изба догорает. Вторая полностью охвачена пламенем, ещё немного – и упадёт крыша. К нему бежит Энакин. На глазах слёзы, дыхание разорвано от горя. Подскочил вплотную, схватил за куртку:

– Эй, люча! Пашто не помогай? Там отец, люти гори, помирай. Вместе, отнако, спасти можно!

Он оторвал его от себя, отбросил, как щенка, в сторону, злобно закричал:

– Теперь никому не поможешь! Все сгорели!

– Я тебя спасай. Ты мне не помогай. Плахой человек, – не унимается Энакин. – Пойдём, отнако, ещё можно снег кидай!

– Куда идти? Сам сгореть хочешь?! – ещё больше злится он и про себя подумал: «Эх, гадёныш. Расскажет ведь, что было. Всем расскажет! Что делать?»

Пока думал, Энакин, кажется, собрался уезжать. Побежал к оленям, погнал их к чуму. Нет, слишком большая ставка. Надо что-то решать. И через минуту уже не сомневался: придётся ещё один грех на душу брать…

Он побежал к продуктовому складу. Заскочил в темноту. Где же, где они? Да вот! Нащупал рукой холодные стволы ружей. Здесь целая пирамида: с десяток малопулек, гладкостволки, шомполки. Всё для покруты (товарообмен) с тунгусами. Но всё не то. Надо надёжное, нарезное, чтобы сразу, наповал. Ах, вот, чуть в стороне, под дерюгой, короткоствольный винчестер. Надёжен, как кованый гвоздь.