Читать «Зимнее серебро» онлайн - страница 25

— Мы тут подумали: не позвать ли нам брата Ванды? Он мог бы ночевать у нас.

Отец, похоже, обрадовался.

— У меня душа не на месте всякий раз, как в доме деньги, — сказал он. — Крепкий парнишка нам пришелся бы кстати. Да и помощник не помешал бы — все-таки я не молодею.

— Может, тогда и коз заведем, — вздохнула я. — Он бы за ними присматривал.

* * *

— Мы хотели бы нанять парня в помощь. Чтобы ночевал у нас и помогал по хозяйству, — сказала мне Мирьем в тот день, когда вернулась. — Мы тут решили коз завести, так чтобы он и за козами приглядывал. Твой брат согласился бы на такую работу?

Я не сразу ответила. Сперва я хотела сказать «нет». Все те две недели, что Мирьем не было, я вела записи в ее книгах. Сама вела, в одиночку. Каждый день я совершала свой обход, и каждый день это были разные дома. Потом я возвращалась, готовила обед для себя и для заимодавца, а после усаживалась за стол с книгой, и руки мои слегка дрожали. Я касалась кожи переплета — такой мягкой. Тонкие странички были испещрены цифрами и буквами. Я листала страницы, одну за другой, отыскивая записи о тех домах, где я побывала нынче. Мирьем особой цифрой помечала каждый дом; цифра стояла и напротив имени его владельца. Я обмакивала перо в чернильницу, вытирала кончик, снова обмакивала и писала — очень медленно, старательно выводя каждую цифру. Потом я закрывала книгу, чистила перо и убирала чернильницу на полку. И все это я проделывала сама.

Летом, когда дни были долгими и я могла немного замешкаться у заимодавца, Мирьем научила меня писать цифры пером. После обеда она вела меня на двор и рисовала их в пыли — снова и снова. И она не только учила меня писать цифры. Она научила меня, откуда они берутся. Как из двух цифр получается одна, новая, и как из цифры можно вычесть сколько-то. И это были не маленькие цифры — те-то я и сама могла сосчитать с помощью камешков. Мирьем учила меня большим цифрам. Она рассказала мне, как из сотни пенни получается копейка, а из двадцати копеек — злотек и как из серебряной монеты снова сделать пенни.

Поначалу я боялась. Только через пять дней я отважилась взять в руки палку и повторить те линии и загогулины, что рисовала Мирьем. Она говорила об этом как о сущем пустяке, но я-то знала: меня обучают волшебству. Я и потом продолжала бояться, но уж больно мне было любопытно. Так я стала рисовать волшебные знаки в пыли. Затем мне дали истертое перо и старый обрывок бумаги. Я смешивала золу с водой на плоском камне и писала, а потом смывала — и мой листок от этого совсем посерел. Поэтому к концу зимы, когда Мирьем уехала в гости, я уже могла вести записи за нее. Я даже понемногу начала разбирать буквы. Имена с каждой страницы я знала на память. Я шептала имя себе под нос — и касалась букв, которые обозначали эти звуки. Если я ошибалась, Мирьем меня останавливала и говорила, как правильно. Она дарила мне волшебство, тайное знание. И я не хотела ни с кем этим знанием делиться.

Год назад я бы твердо ответила «нет». Но миновал уже почти целый год с тех пор, как я спасла Сергея от Зимояра. С тех пор, если я задерживалась, он грел ужин. Они со Стефаном собирали для меня с кустов и изгородей козью шерсть — за год ее скопилось довольно, чтобы я смогла связать себе теплую шаль ходить в ней в город. Сергей стал мне братом по-настоящему.