Читать «Зима» онлайн - страница 33

Но затем ее лицо снова становится каменным, и она сидит, уставившись в пустоту, в своей верхней одежде, а девушка вежливо отступает, уходит и становится в прихожей. Из дверного проема она подзывает кивком Арта, но у того все внутри словно застыло. Он может лишь стоять за кулисами разыгравшейся драмы. В голове пусто, словно оттуда все выкачали, как в старой песне о «дырке в ведре, милая Лиза»: дирка — вот и все, что осталось у него внутри. «Почини его, милый Генри». Как можно заткнуть дирку соломой? Он никогда не понимал эту песню. Разве что дирка совсем малюсенькая. А сейчас дирка в нем великовата, и эта песня, звучащая в ушах с комедийным местным выговором, превращает его в статиста на сцене материной жизни. В очередной раз.

Он смотрит на давно увядшие цветы в вазе на столе. Так вот откуда запах. Они вызывают у него еще больше злости на мать, которая сегодня превзошла все свои прежние выступления. Она перещеголяла самое себя.

Он смотрит на незнакомую девушку в доме своей матери. Идиот он, что привез сюда кого-то, идиот, что вообще приехал сам.

Не идиот, а идиолект. Вот что он такое — язык, на котором больше никто в целом мире не говорит. Он последний здравствующий носитель собственного языка. Он был слишком беспечен, забыл на все время поездки, почти на весь день, о том, что сам такой же безжизненный, как исчезнувшая грамматика, кладбищенская россыпь фонем и морфем.

Из последних сил он пересекает комнату и подходит к девушке в дверях. Та берет его за руку.

— Вы можете кому-то позвонить? — говорит она.

Она произносит это тихо, чтобы его мать не услышала. Она добрая, но от ее доброты его коробит почти так же, как от холодности его матери.

— Я вызову то же такси, — говорит он. — Вызову другое такси. Оно может отвезти нас в… в… не знаю куда. В городе есть гостиницы, я могу позвонить в гостиницу. Могу попробовать вызвать такси обратно до Лондона, но… по-моему, учитывая, что сегодня сочельник и уже так поздно, мы можем прождать до…

— Не будь таким придурком, — говорит девушка.

— Я не… — говорит он, но девушка поднимает руку: она не слушает.

— Сестра, — говорит она.

— Что? — говорит он.

— Ты сказал, есть сестра. Она живет где-то рядом?

Своими большими грубыми руками он отодвигает девушку чуть дальше в прихожую.

— Мы должны позвонить сестре, — говорит она.

— Я не могу, — говорит он.

— Почему? — спрашивает она.

— Они не общаются, — говорит он. — Они не общались друг с другом уже лет тридцать.

Девушка кивает.

— Звони ей, — говорит она.

Январь:

относительно теплый понедельник — 9 градусов, поздняя зима, через пару дней после того, как пять миллионов человек, в основном женщины, приняли участие в маршах по всему миру, выступая против мизогинии во власти.

Мужчина лает на женщину.

То есть лает по-собачьи. Гав-гав.

Это происходит в Палате общин.

Женщина выступает. Она задает вопрос. Мужчина лает на нее, пока она его задает.

Подробнее: член парламента от оппозиции задает вопрос министру иностранных дел в Палате общин.

Она ставит под сомнение дружеское расположение, проявляемое британским премьер-министром, и его неоднократные заявления об «особых отношениях» с американским президентом, который тоже имеет обыкновение сравнивать женщин с собаками и который заявил в день, обозначенный в календарях как День памяти жертв холокоста, что намеревается запретить въезд в Соединенные Штаты Америки большим группам людей на основании их религиозной или этнической принадлежности.