Читать «Чтобы сказать ему» онлайн - страница 69

В последний вечер, когда Анабель и Лючия отправились спать, Джоки и Дора всё ещё сидели у костра и разговаривали. Он неожиданно отбросил игривый тон и начал рассказывать о доме, о том, как в первые годы после Потопа оказался на улице.

Джоки исполнилось пятнадцать, и быт вокруг только-только начал устраиваться, когда он окончательно понял две вещи. Ему не хочется работать на ферме вместе с родителями, он должен танцевать, как мечтал с детства, должен выступать перед публикой хотя бы на улицах, и четвертаки, брошенные зрителями в шляпу, дороже для него, чем доллары, которые отец выручал на рынке за овощи и молоко. И он не любил девчонок.

Нет, у него как раз были подружки, с которыми они отплясывали латину, старинный рок-н-ролл и горячие клубные танцы, обсуждали одежду, перекраивая на костюмы всё что угодно: занавески – на платья, кожаные чехлы – на сбрую в стиле БДСМ, виниловый тент на блестящие штаны (в них нещадно потели яйца, зато с подсветкой смотрелось умопомрачительно). Джоки всегда находил общий язык с девчонками, но не испытывал ни малейшего волнения, когда переодевался с ними в тесной гримёрке или валялся на одной кровати, слушая музыку. Рыженькая вертлявая Лиз стала ему не только партнёршей, но ближайшим другом, он восхищался её молочной кожей, гибкостью, быстрой реакцией. Как-то перед выступлением он заплетал кудряшки Лиз во французскую косу, перебирая медные пряди, и под конец нежно погладил её щёку там, где нижняя челюсть закруглялась, чтобы подняться к виску. У Лиз это место под прозрачной кожей выступало так, что всё время тянуло потрогать. Джоки в последнее время погрузился в дополнительные занятия по анатомии, желая лучше понимать, как устроен его скелет, как работают мышцы, до каких пределов можно их растягивать и прокачивать, добиваясь от тела идеального послушания. И ему нравилось представлять, как под тончайшей кожей Лиз жевательные мышцы спускаются от скуловой дуги к нижней челюсти. Но Джоки страшно удивился, когда под лёгким прикосновением девочка сначала замерла, а потом чуть повернула голову и прижалась щекой к его ладони. Он уже не был дурачком и прекрасно понимал, что означает этот порывистый отклик её тела. Но вот беда – совершенно ничем не мог ей ответить.

Зато с парнями… с парнями – да, вспыхивали и нежность, и жар внизу живота, и жажда близости. Джоки осознавал, что с ним происходит, и не особенно беспокоился. В их школе говорили про такие вещи, он жил в кампусе с парнями, которые шутили о голубых, но сами интересовались только девочками. Он учился в школе-пансионате, довольно неплохой до Потопа, а после она превратилась в бесплатный приют. В отличие от многих одноклассников у Джоки были живы родители, и на летние каникулы он отправлялся домой.

В тот год он весь июнь и июль работал на ферме, ухаживал за коровами и козами и тихо радовался, что в августе предстоит вернуться в город и перейти в старшие классы. Не то чтобы он не любил животных, наоборот, с некоторыми из них у него устанавливалось подобие привязанности, козу Ангелику вообще доил лучше всех, даже мать признавала, что ему она отдаёт больше молока. Но именно поэтому он ненавидел позднюю осень, когда начинался забой лишнего скота, который не планировали кормить зимой. Джоки, хоть и крестьянский ребёнок, не мог привыкнуть к тому, что хозяин, выхаживавший козлят и телят, как маленьких детей, однажды сильным и уверенным жестом перережет им горло, снимет шкуру и разделает мясо.