Читать «Зеленый король» онлайн - страница 35

Под короткими усами, что появились у него в этот день казалось, они отросли за ночь, сверкали в улыбке крупные белые зубы. Дову Лазарусу было под пятьдесят, весил он восемьдесят пять килограммов при росте метр семьдесят. Он родился в самом конце прошлого века в Петах-Тикве («Врата надежды») — первом еврейском поселении, которое основали в Палестине, на берегах реки Яркой исступленно верующие эмигранты, бежавшие от русских погромов; родители его входили в организацию «Возлюбленные Сиона», носили рубахи, сапоги до колен и прибыли в Петах-Тикву в 1882 году. Его крепкое полное тело, благожелательная улыбка, мягкий близорукий взгляд из-под очков без оправы придавали ему вид, способный ввести в заблуждение любого. Он был безоговорочным сторонником насилия благодаря той мрачной и всепоглощающей страсти, которая всю жизнь сжигала его. Яэль Байниш думает, что Лазарус жил в Ирландии (и сражался там в рядах Ирландской Республиканской Армии Коллинза), в Соединенных Штатах (несколько лет), в Южной Америке и даже на Дальнем Востоке. По мнению Байниша, в жизни Ребд Климрода большую роль сыграли те связи, что Дов Лазарус завязал в Нью-Йорке и Чикаго в 1925-1930 годах.

Лишь в 1933 году Лазарус обрел свое призвание; поводом послужила его вторая встреча с Давидом Бен-Гурионом.

— Теперь ты — сказал он Яэлю. — И постарайся хорошенько. Поставь голову манекена на место и помни, что перед тобой человек, которого ты должен зарезать.

Согласно пожеланию Баразани Лазарус лично занялся новыми, прибывшими из Австрии иммигрантами. Кстати, такова была его четкая обязанность внутри «Иргуна»: обучать новичков и превращать их в бойцов «армии теней». К осени 1945-го руководителем «Иргуна» (организация основана в 1937-м и первоначально не являлась террористическим движением) уже год был тридцатидвухлетний человек, родившийся в Белоруссии, который пробрался в Палестину лишь в 1942-м, — Менахем Вольфович Бегин.

— Плохо, — сказал Лазарус. — До изумления никудышно. Единственная твоя одежда, что английский часовой окажется человеком с чувством юмора и его наповал сразит приступ хохота.

Он встал, хотя, казалось, даже не шевельнулся, подошел к манекену:

— Попробуй-ка на мне, Яэль. Попытайся вспороть мне глотку. Нападай, когда захочешь. Разуйся. И попробуй по-настоящему меня убить.

Байниш снял башмаки, постоял в нерешительности. Тесак, который он сжимал в руке, был острым, как бритва, лезвие двадцать четыре сантиметра.

— У тебя всего минута, чтобы меня прирезать, — сказал Лазарус, повернувшись спиной и глядя на белую стену своего иерусалимского дома, стоявшего на узкой улочке на границе старых еврейских и армянских кварталов, над которыми высилась башня Давида. Яэль взглянул на Реба.

Тот кивнул.

И Яэль метнулся вперед…

...Через три-четыре секунды лезвие ножа оказалось приставленным к его собственному горлу — под кадыком была слегка поцарапана кожа, — и резкая боль пронзила правое плечо и предплечье.