Читать «Я подарю тебе землю» онлайн - страница 363

— Эта женщина действительно была моей экономкой и верно служила мне на протяжении многих лет. Но, к несчастью, она заболела проказой, и мне пришлось не только отстранить ее от дел, но и изолировать от здоровых людей. Эдельмунда пользовалась моим доверием, но я не мог пойти против закона и отослал ее в лепрозорий у подножия гор Монсени. Это письмо — не что иное, как попытка отомстить мне за это, почти каждое слово в нем — ложь и клевета. Тем не менее, крошечная доля правды в нем все же имеется, и она делает ложь более убедительной. Я говорю о том, что касается рабыни Аиши — да-да, рабыни, поскольку именно в этом качестве она вошла в мой дом. Что же касается всего остального, это плод ее злобных измышлений и ненависти. Вы только представьте, почтеннейшие судьи, чего стоило верному слуге закона принять такое решение! Эта женщина хотела остаться в Барселоне и отказывалась носить деревянную колотушку прокаженных. Вот единственная причина, по которой она написала это письмо. Но теперь, когда под сомнение поставлена моя честь, я вынужден рассказать о том, что произошло на самом деле. Я не рассказал об этом прежде, заботясь о добром имени моей дорогой девочки, погибшей при столь печальных обстоятельствах, она заслуживает уважения и доброй памяти. Теперь же обстоятельства таковы, что я не вправе больше это скрывать.

Выдержав эффектную паузу, советник направился к своему столу и, медленно налив воды в кубок, сделал долгий глоток, ожидая, какое впечатление произведут на публику его слова. Затем он вернулся к свидетельскому месту и продолжил:

— А теперь, дорогие сограждане, судите сами, я собираюсь рассказать настоящую историю, открыть вам глаза на мошенничество этого человека, а также пролить свет на истинные причины ненависти, которую питает ко мне гражданин Барбани. Как вам известно, я не возражал против брачного союза моей приемной дочери с этим человеком и лишь требовал, чтобы он добился звания гражданина нашего прекрасного города. Однако он решил действовать наверняка, похитив единственный цветок из моего сада, в чем ему способствовали вероломная рабыня Аиша, а также недоброй памяти кормилица Аделаида, в чьем доме они встречались, о чем, как вы понимаете, я узнал слишком поздно. Когда Барбани уехал, я, как заботливый отец решил, что к его предложению не стоит относиться серьезно и сообщил дочери, что ей пора подыскивать мужа среди молодых людей, которых я считал подходящей партией. И представьте себе мое изумление, когда однажды утром Лайя явилась ко мне в кабинет и сообщила, что некий ушлый молодчик успел лишить ее невинности — правда, с ее согласия. Заметьте, я не утверждаю, что ее изнасиловали. Признаю, в ту минуту праведный гнев охватил мою душу. Правда, свой гнев я обрушил на истинных виновников этого несчастья: во-первых на рабыню Аишу, а во-вторых, на кормилицу Аделаиду, в чьем доме голубки свили свое любовное гнездышко. Узнав об этом, я, разумеется, постарался пресечь эту связь, велел Лайе прекратить с ним всякие отношения и, конечно, разлучил ее с рабыней. Я очень надеялся, что на этом все и закончится, однако ошибся. В скором времени Лайя снова явилась ко мне в кабинет и принялась угрожать, что наложит на себя руки, если я не позволю ей продолжать глупую игру в любовь. Я не обратил внимания на ее угрозы и проявил твердость. Спустя некоторое время она вновь пришла ко мне и сообщила о беременности. Так началась моя Голгофа. С этой минуты я потерял сон и покой. Я отослал ее в загородное имение, чтобы она могла хорошо подумать о своем поведении и спокойно родить, по возможности избежав скандала. Я не мог предъявить претензий отцу ребенка, поскольку она по-прежнему отказывалась назвать его имя. Представьте себе мое отцовское горе: вера не позволяла мне избавиться от ребенка, а отцовская любовь побуждала искать выход из плачевного положения. Наконец я принял решение — признаюсь, далеко не самое лучшее, но другого выхода все равно не было. Я обратился за помощью к своему другу и духовнику падре Льобету, которому, к сожалению, сан не позволяет выступать в суде... Как вы понимаете, я не посмел бы солгать перед ним — не сомневаюсь, он присутствует в зале. Однажды вечером я отправился в Пиа-Альмонию и попросил его поговорить с подопечным, который уже сообщил в письме, что закончил все свои дела и должен вот-вот вернуться; под конец я сообщил, что некий негодяй похитил честь Лайи, и стал умолять падре Льобета, чтобы он уговорил Барбани жениться на моей дочери и признать ее ребенка. В этом смысле, правда, все обернулось к лучшему, поскольку ребенок родился мертвым. Падре Льобет, как всегда, сделал все, чтобы мне помочь. Как только этот человек, — он с очевидной неприязнью указал на Марти, — вернулся из путешествия, мы встретились, чтобы это обсудить. После этого я приказал привезти в Барселону мою девочку. Я сообщил ей о скорой свадьбе и пригласил в свой дом ее возлюбленного, чтобы объявить о помолвке. Как же я рад был видеть выражение счастье на ее прелестном личике — после стольких месяцев беспросветной тоски! В назначенный день я пригласил его в свой дом на ужин, мы обо всем договорились, и я дал ему свое благословение. Поначалу Марти Барбани вел себя достойно, разве что пил слишком много. К тому времени, как подали десерт, он был уже настолько пьян, что запросил непомерное приданое, уверенный, что я готов на все, лишь бы он согласился жениться. Когда я возмутился, он заявил, что все имеет свою цену и обесчещенной женщине полагается гораздо большее приданое, чем порядочной. Не спрашивайте, что я ответил, потому что я промолчал. Как раз в эту минуту прибежал мой дворецкий и сообщил о несчастье. Оказывается, бедная девочка слышала наш разговор, спрятавшись на галерее второго этажа. Так вот, услышав его слова о приданом и обесчещенных женщинах, услышав, какую цену заломил возлюбленный, который был ее заветной мечтой и единственным смыслом в жизни, она взобралась на городскую стену и бросилась вниз. Остальное вы и сами знаете, эта история давно уже стала достоянием публики.