Читать «Я ненавижу свою шею» онлайн - страница 44
Нора Эфрон
1963 год. Газетчики бастуют, а я пишу пародию на New York Post. Редакторы Post не в восторге, зато издатель под впечатлением. «Если она может пародировать Post, значит, может и работать в Post», — заявляет она и приглашает меня на работу. По окончании забастовки я прохожу недельный испытательный срок. В редакции пыльно, темно и мрачно. Старые столы разваливаются. Ужасно пахнет. Телефонов не хватает. Редактор отправляет меня в аквариум Кони-Айленда писать заметку о двух тюленях-хохлачах, которых привезли туда для спаривания. Тюлени, однако, категорически отказываются общаться. Я пишу заметку. Смешную. Сдаю. Слышу, как за редакторским столом кто-то смеется. Значит, им тоже смешно? Меня нанимают на постоянную работу. Никогда еще я не была так счастлива. Моя мечта осуществилась, а мне ведь всего двадцать два.
Однажды мы с коллегами-репортерами и управляющим редактором идем в бар недалеко от Post. На улице дождь. Мы выпиваем достаточно много, и редактор приглашает нас в гости — у него дом в Бруклин-Хайтс. Возле дома он говорит мне: «Встань на крылечко». Над окном навес. Я встаю на крыльцо, он дергает за навес, и на меня выливаются ведер пять воды. Я мокрая как мышь, а наш редактор считает, что это очень смешно.
Я пишу статью для журнала о том, каково это — иметь маленькую грудь. Теперь я писатель.
Я понимаю, что, когда мама говорила «из всего можно сделать репортаж», то она на самом деле имела в виду вот что: когда ты поскальзываешься на банановой кожуре, смеются над тобой; но когда ты рассказываешь, как поскользнулась на банановой кожуре, то можешь посмеяться вместе со всеми. Ты становишься героем, а не жертвой насмешек. Вероятно, она имела в виду именно это.
А может быть, и не надо ничего додумывать, может, она имела в виду только то, что сказала.
Умирая в больнице, она обратилась ко мне: «Ты же репортер, Нора. Записывай». Думаю, это не то же самое, это не «из всего можно сделать репортаж».
Мама умерла от цирроза, но непосредственной причиной ее смерти была передозировка снотворного, которое дал ей мой отец. Тогда мне не казалось, что из этого можно сделать репортаж.
Но моя сестра Эми решила иначе и написала об этом в своей книге. И разве можно ее винить?
Мама лежит в больнице. Каждый день отец звонит и сообщает: конец, они отключают ее от системы жизнеобеспечения. Но этого не происходит. Маму выписывают, и она возвращается домой. Проходит несколько дней. Как-то раз отец говорит: отпущу-ка я сиделку на ночь. Позднее тем же вечером он звонит мне сказать, что мама умерла. Уже приезжали из похоронного бюро и забрали ее тело. Я еду к ним. Четыре утра. Я сижу с папой, а потом мы решаем вздремнуть — завтра предстоит длинный день. Он достает из кармана пузырек с маминым снотворным. «Врач прописал на случай проблем со сном, — говорит он. — Смой их в унитаз». Я иду в туалет и послушно смываю таблетки. Наутро приезжают сестры, и я рассказываю про снотворное.
