Читать «В осажденном городе» онлайн - страница 3

Ироническая ухмылка появилась на губах Кременецкого.

— Наивный вопрос, гражданин комиссар. Чтобы спасти тех, кто верно служил нам.

— Все ли вы рассказали о деятельности Пензенского губернского жандармского управления?

— Я стараюсь быть откровенным: потеряв голову, по волосам не плачут. Я о многом уже рассказал гражданину следователю, — сказал Кременецкий, стрельнув взглядом в сторону Карпова. Виктор Зиновьевич кивнул, подтверждая, что обвиняемый дает исчерпывающие показания. — В мои годы память слабеет… Хорошо помню нашу встречу с вашим лидером Кураевым, — сказал Кременецкий после минутной паузы. — К сожалению, его пророчество сбылось, большевики победили… Меня, конечно, расстреляют, гражданин комиссар? — вдруг спросил он безучастным голосом, словно поинтересовался прогнозом погоды. — Впрочем, я уже ничего не боюсь: жизнь гинула, принципиально нового, очевидно, ничего не встречу…

— А какое решение вы приняли бы, попади я в ваши руки?

— Не знаю. Скорее всего, сослал бы на каторгу, а может быть, и вздернул…

Коллегия комиссариата по борьбе с контрреволюцией вынесла постановление о расстреле Кременецкого.

В понедельник перед обедом позвонила председатель губкома партии Бош. Рудольф Иванович ждал вызова и подобрал необходимые документы для доклада о положении в городе Пензе и в губернии.

Евгения Богдановна встретила Аустрина на середине кабинета, по-мужски крепко пожала руку, пригласила сесть. Рудольф Иванович подождал, пока села Бош, и тогда опустился в кожаное кресло.

Бош не отводила испытующего взгляда, и Аустрин смутился: с женщинами он всегда чувствовал себя смущенно. Во время доклада пытался незаметно рассмотреть собеседницу. Подвижные брови, тонкие губы, скобки морщин у рта говорили о волевом характере Бош.

Рудольф Иванович рассказал о саботаже, листовках, кулацких выступлениях, бандитизме и мошенничестве; не скрыл соображения о том, что не исключена возможность существования антисоветской организации «Союз русского народа».

Евгения Богдановна слушала внимательно, не прерывала. Лишь когда Аустрин сообщил о расстреле Леонида Николаевича Кременецкого и бывшего пристава Родина, глаза ее загорелись.

— Правильно! Таких гадов надо расстреливать беспощадно! Простите, коли уж перебила вас, — один вопрос: во всех губерниях созданы чрезвычайные комиссии, почему здесь комиссариат?

— Наверное, чтобы не выделяться среди других подразделений губисполкома. Но уже принято решение о преобразовании комиссариатов, — поспешно добавил Аустрин.

— Надо немедленно опубликовать об этом сообщение в газетах. И вообще, Рудольф Иванович, в вашей работе, по-моему, должно быть как можно больше гласности. — сказала Бош, подула в мундштук папиросы, освобождая его от табачной пыли. — Пусть люди знают, чем занимаются чекисты. Это будет способствовать повышению бдительности. Надо, чтобы люди сами шли к вам: без помощи народа чекисты слепы и глухи…

— Это верно.

— Егоров давно работает у вас?

— Около месяца.

— Мне Иван Егорович очень понравился: у него отличная выдержка. Холодная голова — по-моему, лучшее качество чекиста. А я вот в Полянах не сдержалась, пристрелила одного кулацкого агента. Нервы стали подводить, что ли… К слову, нужно подобрать и послать хороших чекистов в волости, охваченные мятежом.