Читать «Вокзал потерянных снов» онлайн - страница 140

Многочисленные труды о полете, заполнявшие книжные полки Айзека, теперь с помощью Чая-для-Двоих были заменены на столь же многочисленные тома по единой теории поля, а также на книги о загадочном подразделе кризисной математики.

Спустя всего пару недель с начала исследований Айзека вдруг посетила невероятная мысль. Новое осмысление пришло так легко и так неожиданно, что сперва он даже сам не понял масштабов прозрения. Оно казалось всего лишь фразой из мысленного диалога, который он непрерывно вел сам с собой. Просто однажды, когда он пожевывал кончик карандаша, в голове промелькнула едва оформившаяся мысль, что-то вроде: «Погоди-ка, может, сделать это вот так…»

Айзеку понадобилось полтора часа, чтобы понять: возможно, он стоит на пороге создания великолепной умозрительной модели. Он принялся тщательно выискивать ошибки в своем умозаключении. Он строил один за другим математические сценарии, с помощью которых стремился разнести в пух и прах несмело набросанные серии уравнений. Но попытки разрушить построения оказались безуспешны.

Прошло еще два дня, прежде чем Айзек поверил: ему удалось решить фундаментальную задачу кризисной теории. Наступившая эйфория нравилась ему куда больше, чем нервозность и тревога. Он углубился в учебники, кропотливо проверяя, не упустил ли какой-нибудь очевидной ошибки, не повторил ли какую-нибудь давно опровергнутую теорему.

Но его расчеты были непоколебимы. Боясь возгордиться, Айзек все же не видел альтернативы тому, что все больше и больше походило на правду: он решил задачу математического выражения кризисной энергии.

Он знал, что должен немедленно обсудить это с коллегами, опубликовать свои результаты как рабочую гипотезу в «Журнале философской физики и тавматургии» или в «ЕТП». Однако он был настолько испуган собственным открытием, что предпочел иной путь. Надо точно во всем удостовериться, сказал он себе. Потребуется еще несколько дней или несколько недель, может, пара месяцев… а потом он все опубликует. Самое удивительное, он ничего не сказал ни Лубламаю, ни Дэвиду, ни Лин. Айзек был человеком словоохотливым, склонным высказывать любые бредни насчет науки и общественного устройства, любые пошлости, которые приходили в голову. Скрытность была глубоко чужда его характеру. Айзек достаточно хорошо себя знал, чтобы не понять, что это значит: он был глубоко взволнован своим открытием.

Айзек вспомнил весь процесс нахождения формулы. Он понимал, что его успехи, невероятные скачки в теоретической работе за последний месяц, который оказался продуктивней предыдущих пяти лет работы, были в полной мере связаны с текущими практическими задачами. Исследование кризисной теории зашло в тупик и пребывало в тупике, пока его не нанял Ягарек. Хотя и не понимая причины, Айзек все же сознавал, что именно размышление над конкретными приложениями позволило развиваться самой абстрактной теории. Он решил не погружаться с головой в серьезное теоретизирование. Лучше сфокусировать внимание на летательной проблеме Ягарека.