Читать «Адвокат черной королевы» онлайн - страница 121

– Позвольте, вы с ней не встречались?

– Нет, конечно. – Возражение Данилкина прозвучало слишком поспешно. – Откуда? Просто она защищала одного моего знакомого.

– Понятно… Так вот. Может, вы окажете услугу не своей сестре, а этой самой девушке. Я не буду посвящать вас во все тонкости ее дела, скажу лишь, что у меня имеется план и, возможно, мне удастся помочь ей. Разумеется, она будет вам благодарна.

– А зачем мне ее благодарность на том свете? – ощетинился больной. – Я разочаровался в женщинах, господин адвокат! Моя мама, нежная и замечательная, когда-то написала мне в письме: «Прости, сынок, но мы постараемся сделать так, чтобы твоя история не стала известна окружающим. Тебе ведь этим не поможешь, верно? Твоей девушке я сказала, что ты уехал на Север. Друзей мы потихоньку отвадили». Сестра поступила еще круче: «Не звони мне и не пиши. Не хватало, чтобы в школе узнали, что мой брат – уголовник». Не знаю, как успешно им удавалось водить за нос окружающих, но меня они похоронили заживо.

Данилкин волновался. Он уже не сидел, сгорбившись, на кушетке, а мерил шагами маленькое пространство больничного коридора.

– Но при чем здесь Дубровская? – прекратил его самоистязание адвокат.

– Вы опять про нее! – махнул рукой Александр.

– Конечно. Вам будет легче, если через несколько лет ее постигнет ваша участь и она загнется на больничной койке? Хотя я думаю, что это произойдет намного раньше. Видите ли, она очень доверчива и ранима. Она не умеет постоять за себя. Мне ли говорить вам, что делает с такими, как она, тюрьма?

– Расскажите мне о ней, – внезапно попросил Данилкин.

Грановский если и удивился, то не подал виду. Он чувствовал, что в разговоре наступил перелом. Появилась слабая надежда на удачу.

Семен Иосифович всегда любил выступать. Публика боготворила его, и это было ему известно. Но никогда еще в своей жизни он не посвящал свою речь одному-единственному слушателю, как сделал это сегодня, в крошечном больничном закутке, вдалеке от судей и журналистов. Это был театр одного актера и единственного зрителя.

Когда он закончил, аплодисментов не было. Данилкин тяжело поднялся с кушетки.

– Мне нужно идти. Я сильно устал.

Грановский был разочарован. Все усилия оказались напрасными. Его ораторский талант и харизма были бессильны перед мрачной решимостью этого человека, вообразившего, что все люди на свете – его враги. Он уже был готов признать поражение и убраться восвояси, как вдруг больной, словно вспомнив о чем-то, попросил:

– Я, кажется, должен вам что-то подписать? Давайте.

Расписавшись слабой рукой в бумагах Грановского, он взглянул на защитника.

– Передайте этой вашей Дубровской. Пусть она не падает духом. Скоро, очень скоро, в ее жизни наступит светлая полоса…

Адвокат хотел сказать, что он не уверен в стопроцентном успехе; что подпись Данилкина на заявлении – это еще не гарантия освобождения Елизаветы. Но он передумал. Зачем человеку, совершающему, быть может, последний в своей жизни благородный поступок, знать, что его усилия могут оказаться тщетными?