Читать «Великое зло» онлайн - страница 3

Но этого просто не может быть, твердил я Джульетте. Горе накрыло меня плотной пеленой; пелена становилась все непроницаемее, все гуще: озеро скорби, море, океан… Нет никакой ошибки, я осознавал это. Горе поглотило меня, впитало, увлекло…

Ах, если бы я только мог оказаться рядом с моей Дидин – как стало бы легко!

С каждым вдохом ужас и чувство вины давили на мои плечи все сильнее…

Мое дитя умирало – а я в тот момент развлекался с любовницей. Моя супруга, Адель, оказалась с горем один на один.

И что еще ужаснее: останься я в Гавре, все могло случиться иначе. Возможно, меня и Адель пригласили бы на речную прогулку на борту яхты. Возможно, я сумел бы спасти мое возлюбленное дитя.

Но меня там не было, не было – и дочь моего сердца, дитя моей души… она ушла.

* * *

Нет печали более щемящей, чем печаль человека, потерявшего ребенка. Именно это чувство не отпускало меня; именно оно привело меня в конце концов в то состояние ума, в котором я пребываю до сих пор; именно оно руководило мной, когда, два года назад, я впервые оказался на острове Джерси в полудобровольном политическом изгнании из дорогой Франции. Десятилетие скорби оставило тонкий осадок надежды. Я не принадлежал ни к одной религии, не отправлял ритуалов – но вера, вера моя была сильна. Вера в перерождение – для себя и тех, кого я любил всем сердцем. Как же не верить в это? Ведь если продолжения нет, то к чему вся наша жизнь? Какова цель испытываемых нами страданий, переживаемых мук, невыносимых тягот? Единственное, что помогало мне преодолевать один мучительный день за другим, – уверенность, что Дидин ушла не насовсем.

Моя любовь к дочери – стержень всей этой истории. Мое возлюбленное дитя, свет очей… Я знаю, любой отец скажет то же самое, но Дидин и впрямь была особенной. Я видел ее душу. Ощущал ее. В мире, полном нищеты, страданий и ужасной несправедливости, Дидин была моим чудом. Путеводной звездой. Счастьем.

А на Джерси она стала моим безумием.

Когда умирает кто-то, кого ты любишь настолько сильно, ты на некоторое время тоже выпадаешь из житейского круговорота, переживая свою утрату. Боль существования без того, кто ушел, слишком велика. А потом ты начинаешь возрождаться к жизни: медленно, медленно… Начинаешь заново испытывать голод и жажду. Учишься ценить маленькие повседневные радости: вкус еды, аромат хорошего вина, душевный разговор… Чувствуешь интерес к политике и морали, негодуешь и возмущаешься… Все это возвращается постепенно, мало-помалу. И вот однажды утром, любуясь рассветом, ты осознаешь, что дочь твоя мертва, а ты – ты по-прежнему жив.

Чего я не знал тогда – что боль, такая же крепкая, как моя любовь, – боль остается. Ощущение утраты не исчезло и не ослабело. Я желал услышать голос дочери, увидеть ее смеющиеся глаза, снова ощутить, как она опирается на мое плечо, читая написанные мною строки. О, если бы я мог хотя бы еще раз обсудить с нею то, что волнует меня, – ведь то же самое волновало и ее!