Читать «В Бюллербю всегда весело» онлайн - страница 12

— Сплю, — ответил Улле.

Мы подождали ещё немного. В конце концов Лассе заявил, что если Улле так и не уснул, значит, он по-настоящему болен и надо бежать за доктором. Мы тихонько полезли вслед за Лассе. У него был с собой фонарик. Он зажёг его, и мы увидели, что Улле спит, а изо рта у него висит нитка. Мне стало так жутко, точно зуб собирались выдернуть у меня. А вдруг Улле закричит от боли? И что он скажет, когда увидит нас?

Лассе взялся за нитку и сказал:

Раз, два, три — Курок возводи! Четыре, пять — Пора стрелять!

При слове «стрелять» Лассе дёрнул нитку, и мы увидели, что на ней болтается зуб. Улле даже не проснулся. Он только пробормотал во сне:

— Ой, как у меня болит живот!

Боссе хотел разбудить его, но не смог. Лассе сказал, что так даже лучше: пусть Улле думает, будто зуб ему вырвало привидение. А нитку с зубом он привязал к лампе.

Утром Улле был здоровёхонек. Он стоял возле своей калитки и, как обычно, ждал нас. И улыбался во весь рот, чтобы мы сразу увидели у него во рту дырку.

— Это ты сделал? — спросил он у Лассе.

И мы рассказали Улле, как Лассе ночью вырвал ему зуб. Улле ужасно смеялся, когда узнал, что он во сне разговаривал. Всю дорогу он весело подпрыгивал и поддавал ногой камешки, которые попадались ему на пути.

— Оказывается, вырывать зубы совсем не больно! — сказал он.

— Конечно, если под наркозом! — сказал Лассе.

И мы решили теперь всегда вырывать друг другу зубы во сне. Разумеется, только молочные.

В школе Улле подошёл к учительнице и сказал:

— Смотрите, я вырвал зуб!

— И вовсе не ты, а я! — проворчал Лассе, но учительница этого не слыхала.

А мы и сами не знаем, что делаем

У нас с Анной есть одно местечко за прачечной, где распускаются самые первые фиалки. И ещё у нас есть местечко, где цветёт первый гусиный лук. А подснежников всюду столько, что даже в глазах рябит. Мы собираем букеты из подснежников, гусиного лука и фиалок. Стоит поднести такой букет к носу — и сразу станет ясно, что наступила весна, даже если у тебя закрыты глаза и ты ничего не видишь.

У нас с Анной много любимых местечек, где весной особенно хорошо. Одно из них в глубоком овраге. Мы даже притащили туда два деревянных ящика из-под сахара, чтобы сидеть на них. На дне оврага журчит ручей, но там, где мы играем, почти сухо. Кругом растёт густая черемуха, и нам кажется, будто мы сидим в зелёном зале. А вот Бритта этого не понимает. Однажды, когда мы с Анной сидели в овраге, к нам пришла Бритта. Она просунула голову в кусты и спросила нас:

— Что вы тут делаете?

Мы с Анной переглянулись.

— А мы и сами не знаем, что мы делаем, — сказала я.

Потому, что мы действительно этого не знали. Бритта сказала, что раз люди не знают, что они делают, значит, они не делают ничего и будет лучше, если они найдут себе какое-нибудь занятие. Но мы с Анной всё равно остались в овраге, хотя и не знали, что делаем.

Вокруг нас рос златоцвет. И я вдруг сказала Анне, что меня зовут принцесса Златоцветка.

— А меня зовут принцесса Первоцветка, — сказала Анна.