Читать «Ушкуйник» онлайн - страница 90

Все устали, но тешили себя мыслью, что уж недолго осталось плыть — родная сторона близко. Те из кормчих, кто плавал в этих краях, говорили, что до устья Вятки день пути остался.

Ночью спалось плохо. Мишку терзали кошмары, он просыпался весь в испарине и мучился, не в силах снова заснуть — на палубах жалобно стонали раненые и донимали комары.

Утром поели вчерашней варёной конины и — в путь. Где под парусом, где на вёслах, но всё равно к вечеру до Вятки так и не добрались. Заночевали у берега, под охраной конницы.

К полудню следующего дня подошли к слиянию Вятки и Камы. После полноводных Камы и Волги Вятка показалась не такой уж и широкой. Борясь со встречным течением, караван повернул на Вятку и отметил это событие бурными криками радости. Справа начиналась вятская земля, — правда, слева всё ещё продолжалась чужая, татарская.

Михаил встал на корме, обнажил голову и перекрестился. Суровые обветренные лица ушкуйников светились радостью, на глазах выступили слёзы. Казалось, и взмахи вёсел в едином порыве стали выше, и ушкуи быстрее заскользили — приближение к родным местам вдохновило всех. И вдруг, перекрывая крики носившихся над водой чаек, с передовых ушкуев донеслась песня. Ушкуйники подхватили её и понесли дальше, по каравану. Михаил прислушался к незатейливым словам — о горькой судьбине угнанных в полон русичей, об удалых ушкуйниках, свершающих дерзкие налёты на чужеземцев, чинивших обиду басурманам, о лихом атамане, наводившем ужас на иноплеменников в низовьях Волги… Незаметно для себя он стал подпевать ушкуйникам и гребцам. В душе разливалась гордость за русичей, бросивших вызов кыпчакам, татарам и другим обидчикам земли русской.

Близился вечер, и караван остановился, бросил якорь, поджидая, когда переправятся всадники Юрьева. Времени на переправу потеряли много — полдня, как раз до вечера.

Делать нечего. Хоть и знали кормчие свою реку до последнего переката, решили в сумерках не рисковать, заночевать здесь. Луна пряталась за облаками, и ночь была тёмная. Конники развели костры — всё же своя земля, грелись, сушили одежду. Спать улеглись на судах: ночь была прохладной, укрыться было нечем, а рубахи ещё раньше изорвали, обматывая сбитые вёслами кисти рук.

А ночью случилась беда. Суда каравана стояли вдоль берега, борт о борт, в несколько рядов. Все жались к берегу, под защиту воинов Кости, и река оказалась перегорожена судами едва ли не наполовину.

Сначала раздался сильный удар, треск ломающегося корпуса, послышались крики. Все проснулись в тревоге. Оказалось — с верховьев спускалась ладья и, не заметив в темноте стоящие суда, с ходу врезалась в них.

Основной удар пришёлся по ушкую устюжан. Получив пробоину в борту, он набрал воды и, тяжело гружённый, камнем пошёл ко дну. Команда выпрыгивала с него и выбиралась на берег — благо неглубоко было. А ладья ударила по касательной второй ушкуй, третий… Пока не погасла инерция. Было слышно, как в пробоину на её левом борту хлещет вода. С ладьи закричали: