Читать «Уголек в пепле» онлайн - страница 195
Саба Тахир
– Если бы ты мог просто быть тем, кто есть, вот здесь, – я положила ладонь ему на сердце, – а не тем, кем тебя сделали, ты бы стал великим Императором. – Я чувствовала, как под моими пальцами бьется его пульс. – Но они не позволят тебе, ведь так? Они не позволят тебе испытывать сострадание или доброту. Не позволят сохранить душу.
– Моя душа умерла, – он посмотрел в сторону. – Я убил ее вчера на поле боя.
Тогда я вспомнила, что мне сказал Спиро Телуман в последнюю нашу встречу.
– Существует две разновидности вины, – произнесла я тихо. – Одна – тяжкое бремя и вторая – та, которая воспламеняет твою душу новой целью. Позволь своей вине наполнить себя целью. Пусть она напоминает тебе, кем ты хочешь быть. Нарисуй воображаемую черту и никогда ее не пересекай. У тебя есть душа. Она ранена, но она есть. Не позволь им отнять ее у тебя, Элиас.
Он взглянул мне в глаза, когда я назвала его по имени. Я протянула руку и коснулась маски. Она оказалась гладкой и теплой, как камень, отшлифованный морем и нагретый солнцем. Затем я опустила руку, покинула комнату и вышла из казармы на улицу, навстречу восходящему солнцу.
42: Элиас
Дверь за Лайей закрылась, а я все еще чувствовал легкое прикосновение кончиков пальцев на своем лице. Я видел выражение ее глаз, когда она потянулась ко мне: внимательный любопытный взгляд, от которого перехватывало дыхание.
И тот поцелуй. О небеса, как она изогнулась, прильнув ко мне, как желала меня. В эти несколько драгоценных минут я полностью освободился от своей настоящей сущности. Я закрыл глаза, желая воскресить в памяти эти чувства, но навалились совсем другие воспоминания. Темные, мрачные. Лайе удавалось не подпускать их. Несколько часов она успешно боролась с ними, сама того не ведая. Но сейчас они вернулись и от них нельзя было так просто отмахнуться.
Я вел своих людей на бойню.
Я убивал друзей.
Я едва не убил Элен.
Я снял мечи со стены. Подумав о том, сколько жизней я ими вчера отнял, захотел выбросить их в дюны, не важно, телуманские они или нет. Но я привык носить их за спиной и без оружия чувствовал себя раздетым.
Когда я вышел из казармы, солнце светило вовсю, такое бесчувственное в синем безоблачном небе. Его свет и чистый теплый воздух казались кощунством, когда десятки молодых парней лежали в гробах холодными, ожидая погребения.
Утренние барабаны рокотали торжественно и скорбно. Я услышал, как начали выкрикивать имена погибших. Каждое имя вызывало в мыслях образ – лицо, голос, фигуру, – пока не возникло ощущение, будто мои погибшие товарищи поднялись вокруг меня словно призраки.
Барабанный бой не смолкал. Семьи уже должны были забрать тела. В Блэклифе не было своего кладбища. Среди этих стен единственное, что говорило о гибели парней, – это пустота там, где они проходили, и молчание там, где звучали их голоса.